Смерть в театре «Дельфин». Найо Марш
отчет этому своему Гринслейду?
– Да, конечно.
Джереми положил веснушчатую руку на рукопись Перегрина.
– А что, если открыть «Дельфин» ровно через год «Перчаткой» – новой пьесой Перегрина Джея?
– Ну да!
– Давай набросаем примерный состав.
– Я уже.
– Покажи.
Перегрин достал потрепанный листок бумаги, исписанный неровным почерком.
– Послушай, – сказал он, – я знаю, что начнут говорить. Что все это уже было. Например, Клеменс Дейн. И больше того: я стану объектом травли и обвинений в фальшивом «шекспирстве». Взять хоть действующие лица. Энн Хэтэуэй и все-все-все. Боюсь, меня ждет провал. Все рухнет, еще не начавшись.
– Я, например, не нашел белиберды в диалогах.
– Да, но выводить на сцену Шекспира… Какая наглость!
– Он и сам так делал. Так что можешь причитать: «Ой-ой! Выводить на сцену Генриха VIII!» Давай: кого бы ты взял на роль Шекспира?
– Ну, это же очевидно, разве нет?
– Елизаветинский сердитый юноша. Одинокий. Удачливый. Хитрый. Яркий, как солнце. Пегас в стойле Хэтэуэй. Суперсексуальный и чтобы прямо с графтонского портрета. Который я считаю настоящим.
– И я. И? Кто так выглядит и играет?
– Боже! – сказал Джереми, читая список исполнителей.
– Да, – поддакнул Перегрин. – Как я и говорил. Все очевидно.
– Маркус Найт, господи.
– Разумеется. Точно с графтонского портрета, и сколько огня! Вспомни его Хотспура. И Генриха V. И Меркуцио. И, конечно же, его Гамлета. А помнишь Пера Гюнта?
– Сколько ему лет?
– Сколько бы ни было, он их умело скрывает. И может выглядеть как подросток.
– Он будет стоить целое состояние.
– В любом случае это только прикидки.
– Случалось ему хоть раз участвовать в постановке и не затеять целую череду скандалов?
– Никогда.
– И он способен довести до нервного срыва любую труппу?
– Да, это Марко.
– А помнишь, как он прервал реплику, чтобы велеть зрителю, опоздавшему с антракта, сесть или проваливать к чертям?
– Помню, как сейчас.
– А как целая труппа единогласно отказалась от ролей?
– Я был режиссером на этом провале.
– Говорят, что сейчас он еще взрывоопаснее – из-за того, что не получил рыцарства на последней церемонии.
– Буквально рвет и мечет.
– Ну что ж, – сказал Джереми, – пьеса твоя. Как я вижу, ты решил объединить Юного друга, Соблазненного светловолосого друга и господина У. Г. в одном персонаже.
– Именно так.
– Да как ты посмел!
– За века рождались идеи и побезумнее.
– Согласен. И получилась чертовски хорошая роль. Каким ты его представляешь?
– Очень светлый. Очень мужественный. Очень дерзкий.
– У. Хартли Гроув?
– Возможно. По типу подходит.
– А его не считают плохим гражданином?
– Заноза в заднице.
– А