Ясновидец Пятаков. Александр Бушковский
на свет и смеялись. Стоял лёгкий морозец, ветра вовсе не было, и солнце лилось с неба, как музыка из репродуктора на столбе возле сельского клуба.
Народ шёл мимо на праздник, здоровались. Кое-кто из парней-зубоскалов подбегал поручкаться:
– Пошли с нами, дядь Лёша, покажешь молодёжи, как надо валенок метать!
Девушки, все нарядные и краснощёкие, сияли глазами и смущали Гаврика вопросами:
– Алексей Андреич, это ваш внук уже такой жених? Отпустите его с нами, мы ему невесту найдём!
Дед улыбался, махал рукой, мол, забирайте. Чуть лукаво и ласково щурясь, глядел им вслед.
А теперь дед умер и лежал в красном гробу спокойный, будто спал. Голова на подушечке. Только бумажная лента на лбу, в сложенных на груди руках иконка и стальная медаль «За отвагу» на лацкане пиджака. Гаврика подпустили к самому гробу, и он внимательно разглядывал деда. Ничего ужасного. Глаза закрыты. Такое же бледно-жёлтое лицо в морщинах, просто неподвижное. Руки и вовсе как живые. Большие, тёмные и в мозолях.
Хотя немного страшновато всё же было. Все вокруг молчат, разве что на кухне шепчутся, и дед спит так глубоко, что уж точно не проснётся. И ещё грустно, потому что отец вытирает рукавом покрасневшие глаза. Но тут за окном затарахтел мотор, и Гаврик разглядел меж тюлевыми занавесками, как во двор въезжает зелёный запорожец, а из него выбирается худой бородатый мужчина в чёрной шапочке, с саквояжем, как у врача, и в сером длинном пальто с жёлтыми военными пуговицами, из-под которого (мерещится, что ли?) метёт землю подол чёрного платья!
«Отец Пётр прибыл!» – зашептали вокруг. Первый раз в жизни увидев священника, Гаврик разглядывал его испуганно и жадно, но постепенно успокоился и даже почувствовал тайную радость, которой поначалу застыдился. Приглядевшись к окружающим, он заметил, что у всех, и у стариков, и у молодых, лица изменились так, как меняются лица его одноклассников, когда в кабинет входит учитель труда Юрий Леонидович, вместо указки берёт в руку штангенциркуль и говорит, сурово сдвинув брови: «С помощью этой штуки, друзья мои, можно творить чудеса!» С появлением отца Петра всё вокруг словно бы стало подчиняться пока непонятному, но вполне определённому смыслу.
Поздоровавшись коротко, отец Пётр поставил на лавку саквояж и снял пальто. Достал связку тоненьких, медового цвета свечей и пустил её по рукам, а потом, подойдя к гробу, опустил на сложенные ладони деда небольшой деревянный крест. Взгляд Гаврика приковал узкий золотой фартук до колен и золотые же манжеты на рукавах священника, которые засверкали под свечными огоньками. Мама осторожно захлопнула Гаврику рот, приподняв пальцем подбородок, и сунула в руки горящую свечу.
– Ну что, мои дорогие, – спокойно проговорил отец Пётр в тишине, – Христос воскресе! Кто знает – молитесь, кто может – креститесь, а кто не хочет – так послушайте, хуже не станет.
Он разжёг от свечи уголёк, раздул его и положил в железную чашку, висящую на цепочках и похожую на бабушкину ступку для перца. Потом стал раскачивать эту дымящуюся ступку и нараспев произносить малопонятные слова,