Товарищ Брежнев. Большая искра. Дмитрий Владимирович Абрамов
произведениям Буссенара и Майн Рида. Но Ахмед хотел дожить до старости и умереть в своей постели, пусть даже в своей койке на судне, но своей смертью, поэтому никогда не позволял себе распускать язык. За что был ценим и широко известен в узких кругах.
Вторым человеком на «Сайде» после капитана был судовой механик Василь. Тоже лет сорока. Вроде бы поляк. Но этого точно никто не знал. Да и не заморачивался на эту тему никто. Главное достоинство Василя было в его руках и мозгах. Двигатель он знал лучше, чем конструктор, его спроектировавший. Двигатель на «Сайде» был гордостью всей команды и капитана. Как-то раз, уходя от преследования греческих пограничников, «Сайда» без каких-то последствий для себя смогла разогнаться до 26 узлов. За надёжную работу двигателя и ценили Василя, и долю от бизнеса он получал немногим меньше капитанской.
Солнце садилось за полоску пляжа, разделявшую египетский берег и Средиземное море. «Сайда» стояла на внешнем рейде Порт-Саида и делала вид, что собирается так стоять до утра. Стоявший на мостике капитан осматривал в бинокль рейд, иногда перебрасываясь несколькими словами с присутствующим здесь же Василём и ещё одним уважаемым господином. Господин Мехмет Рефик был торговцем пшеницей. Его знали в Каире и Стамбуле. Бизнес у Мехмета был не очень большой, но по каким-то причинам и официальные власти приморских городов, и неофициальные авторитеты в тех же городах относились к торговцу с уважением. Может быть, из-за того, что несколько неудачников, попытавшихся ставить тем или иным способом палки в колёса бизнесу Мехмета, закончили свои дни весьма печально. Причём к Мехмету предъявить было нечего, во время всех этих печальных случаев он был довольно далеко от мест, где эти печальки происходили.
И вот у уважаемого господина Рефика появилась проблема. Турецко-английская война застала его на английской стороне, в Египте, а дела его звали на Кипр, недавно ставший турецким. Пикантность была ещё в том, что у Рефика было два паспорта – и турецкий, и египетский. Может быть, и ещё несколько паспортов бы нашлось, но кто ж уважаемого господина на эту тему будет расспрашивать.
Так почему бы уважаемому Ахмету не помочь не менее уважаемому Мехмету решить проблему, тем более последний оплачивает данное решение по весьма высокой ставке.
– Не переживайте Мехмет-бей, до Лимасола всего 240 миль, мы будем там ещё до рассвета, надо только дождаться, когда окончательно стемнеет[50], – произнёс Василь.
– Да, англичане на нас не должны обратить внимания, у них сейчас совсем другие заботы, – это уже капитан.
– Я и не переживаю, эфенди. Вы опытный капитан, у вас хорошая команда и замечательный корабль, что ещё надо для приятной морской прогулки, – ответствует Рефик.
– Пожалуй, не хватает хорошего кофе и щербета. Кофе прогонит сон, а щербет прибавит зоркости глазам. Василь-бей, будь добр, сходи на камбуз, распорядись.
– Как скажешь, капитан.
Когда сопровождаемый Василём юнга
В этих местах и в это время года ночь длится около 14 часов, со скоростью 20 узлов вполне можно успеть пройти намеченный маршрут.