Душа и взгляд. Баллады в прозе. Сергей Ильин
и электроном – не существует, —
и в этом утверждении не только нет никакой иронии, но в добровольном принятии сей простейшей истины как раз и таится высочайшее блаженство, —
и оно от вас всю жизнь было скрыто, —
теперь же, когда чужая собачка обнаружила в вас нечаянно сущность Вещи, вы его в полной мере вдруг начинаете ощущать, —
конечно, какие-то сомнения в собачьем откровении еще шевелятся в вашей душе, но присмотритесь повнимательней к собачьему взгляду, —
он ведь, хоть и заранее постулирует в вас Вещь, все-таки мимолетно запрашивает вас на предмет наличия в вас сверхприродного начала: так, на всякий случай, не веря толком в успех запроса, —
но в чем же это сверхприродное начало может заключаться? как в чем? да в способности возвыситься над собственной человеческой природой, что и подсказывает сама этимология слова, —
тут все просто и очевидно: наша природа укоренена в нашем бессмертном половом интересе, —
да, библейский Змей здесь имеется в виду, —
а также женщина, —
и с нею райский плод, —
и с ними обоими удаляющийся от вас Бог, —
все они стояли и стоят в одном ряду, точно суровые стражи заветного порога, —
ведь в глубине души все мы прекрасно знаем, что у рая три ипостаси: тишина, покой и свет, —
и все они нам преизбыточно даны в земной жизни, только протяни руку – и хватай их пригоршнями, насыщайся ими, живи ими, не отдавай перед ними никому и ничему предпочтения, —
и вы заживо будете жить в раю, но нет, куда там! это нам по большому счету не дано, —
вот вы смотрите в небо, и возвышенные чувства владеют вами, —
но мимо вас в этот момент проходит интересная женщина, —
и глядь! все возвышенные ощущения как рукой сняло! их осиливает беспокойство по поводу чужого пола, —
оно, это беспокойство, и есть тот самый притаившийся в нас навеки, наподобие гигантского червя, библейский Змей: сравнение броское и страшное, но в нем нет абсолютно ничего дурного, я на этом даже настаиваю, —
дело тут в другом, дело в том, что и животным по большому счету глубоко чужды тишина, покой и свет сами по себе, зато собаки, например, мгновенно начинают обнюхивать половые органы пробегающей мимо другой собаки, —
ныне, присно и во веки веков, —
так чем же, тогда, спрашивается, отличаются люди от животных? вот именно: почти ничем, —
изнанку библейского Змея, таким образом, знает наизусть любое животное, а вот с вышеназванными ипостасями рая: тишиной, покоем и светом животные незнакомы, —
и это опять-таки сближает животных и людей так тесно, что они, хотят они того или не хотят, становятся членами единой великой космической семьи: одушевленных Вещей, —
но вы, мой друг, и сами это поняли, простояв на мосту пару всего лишь минут с этой серенькой и невзрачной собачкой, —
а доказательством вашего понимания явилось странное, непонятное, но вполне ощутимое блаженство полноты общения, точно вы встретились