Корпорация Лемнискату. И начнется отсчет. Наталья Косухина
тот, улыбнувшись, сообщил:
– Я как раз пригласил на танец вашу дочь и надеюсь, она не откажет мне в удовольствии потанцевать с ней.
Мама довольно улыбнулась, сестра, судя по ее лицу, лихорадочно соображала, как же она пропустила приглашение, а бабушка заявила:
– Конечно, не откажет. Ольга?
Посидев несколько мгновений в поисках решения, но так ничего и не придумав, я встала и протянула руку мужчине.
Даже сквозь ткань двух перчаток – моей и его – чувствовалось, какая горячая у него кисть. Как же это обстоятельство не сочетается с цветом его кожи!
– Вы так пристально смотрите на меня, госпожа Орлова. Тому есть причина?
– Сопоставляю свои впечатления, насколько вы изменились с момента нашего знакомства.
Приподняв бровь, творец повел меня в центр зала, и мы встали, приготовившись к танцу.
– И как?
– Изменились вы не сильно, разве что ваши манеры стали лучше.
После этих слов барон рассмеялся:
– Вот она – прямота женщины, работающей на Лемнискату! Хотя ваши высказывания – на грани оскорбления даже для корпорации.
Я проигнорировала это замечание, так как заиграла музыка и начался танец.
Делая первые шаги, я исподтишка рассматривала одного из самых удачливых творцов, который уже на протяжении многих лет выполняет для Лемнискату задания, и выполняет блестяще.
Сейчас в корпорации они – вместе со вторым творцом – самые известные и значимые люди. Да и в светском обществе, благодаря красоте и некоторой дерзости, он очень популярен. Смелые манеры не прощаются только женщинам.
Во время танца Разинский практически не сводил с меня пристального, насмешливого взгляда. Также я заметила, что не менее пристальный, но только ненавидящий взгляд на меня устремила сестра. Она, видимо, полагала, что я пытаюсь завлечь господина барона. А вот мне от такого внимания сейчас было сильно не по себе.
Но вот наступил момент, когда танец закончился, и меня сразу отвели к родственникам.
– Благодарю вас, ваше сиятельство, за танец. Вы прекрасно танцуете, – услышала я и мысленно возблагодарила месье Лурье за его безжалостность в обучении.
После этого творец нас покинул, а я – впервые за долгое время – удостоилась одобрительной улыбки матери.
Далее вечер протекал гораздо спокойнее, я даже умудрилась поболтать с младшей царевной, великой княжной Анастасией.
И хотя ей было всего одиннадцать лет, этот разговор доставил мне несколько приятных минут, пока моя собеседница не поинтересовалась:
– Мадемуазель Ольга, почему вы совсем не танцуете?
– Что вы, ваше императорское высочество, я в начале вечера танцевала, а потом столь утонченное общество так увлекло меня разнообразным и интереснейшим общением, что я не в силах была прервать ни один свой разговор. Тем более – с вами.
Не покривила я душой только в отношении