Журнал «Юность» №11/2021. Группа авторов
под потолок к коробу с сигаретами, приговаривая про себя «чтоб ты задохся», теперь выделили ей место в подсобке без окон, с диодной лампой. Лампа дрожала и мигала, зато Зина могла закрыться на ключ, позвонить маме и рассказать, что учудила ее ученая свекровь. Разговоры длились смену напролет. Зину звали в зал к покупателям, она выплывала из двери, придерживая пухлой рукой планшет, для виду стучала ногтем по экрану и, не поднимая головы, спрашивала: «Ну что такое?», словно покупатель с чеком наготове ей в дверь квартиры позвонил. «Мусик, говорю, давай уже отбой – убегаю, отпросилась пораньше, – возвратилась Зина к оставленной трубке. – Что? Да, отказалась вести к логопеду, представляешь? Вам, грит, сколько ни делай, все не так… И деньги, главное, я думала, все-таки из-за нее все пошло… Не! Ни копейки не положила на лечение. И сама к неврологу тому, твоему, ага, наотрез. Ладно, ма. Все. А то сейчас опять притащится кто. Развоняется». Зина, втянув живот, уже дергала собачку на молнии высокого сапога.
Раньше Зина думала, отчего Вера одна мается. Уютная такая тетка. Даже хотела найти для свекрови какого «мужичка» (тайком от матери). С рождением Егорчика отказывалась от помощи своих, целиком положившись на «Верину педагогику». Года два толком своим не звонила, а те не спешили ездить из Сокольников. «Вера твоя мягко стелет, жестко спать. Увидишь еще». Когда же это было? В марте, юбилей справляли?
И сегодня утром Зина увидела. Лицо Веры осунулось, губы в нитку, молчит. И руки синие в венах – ее сына за плечо схватили. Тот хотел обнять ее, Зину, и застрял в решетке этих рук, не пролез. Егорчик говорил, «ба» в холодильник подолгу глядит или на плиту. Включит и стоит. Так ведь и дом спалить недолго…
«Что же там мама-то сказала – есть интернат в нашем районе?» Обходя лужу, Зина остановилась. Одно дело матери поддакивать, другое – мужу предложить сдать мать родную. «Вся пенсия будет им, конечно. Но квартира-то, квартира – ты подумай, послушай мать… Тебе второго пора». Зина остановилась и даже зонт закрыла, чтобы прочесть свои же мысли.
«Б-б-а, б-б-а», – там, внутри кабинета, среди плакатов с пещерами-ртами, Егорчик звуками давился. Аж слезы текли. Зина за дверью вздрагивала и приказывала себе успокоиться. В брошюрах, разложенных веером в приемной, говорилось: такой возраст, заикание поправимо, новые методики, нервы… С мокрого раскрытого зонта капало на пол, подросток напротив глядел на ее ноги. Пахло спиртом. Сбежать бы из этого коридора потных окон и пластиковых папоротников. Наконец, придерживая ее сына, вышел врач.
– Что сказать, есть прогресс, да, но тут рекомендуется регулярность, и психолога подключать, да.
– Зачем психолога? – Стоя, Зина прижимала сына к бедру и пятилась к выходу.
– Сильный стресс, по итогам обследования, да, можно предположить, так как речевой апп…
– Я не понимаю.
– Он боится.
– Чего?
– Вот это уже к психологу. Да. – В карманы халата врач опустил руки лопаточками, оставив на виду большие пальцы, повернулся к подростку