Дело о Чертовом зеркале. Георгий Персиков
и горы трупов на пути «Зеркала шайтана». Реально! Реально, повторю! Если оно попадет в руки злодеев наших дней, то грядет небывалая бойня в мировой истории! Понимаешь, сейчас, когда грядет великая война, «Зеркало шайтана» может спасти нашу несчастную страну или навеки ее уничтожить.
Родин снова фыркнул, но на сей раз менее скептично.
– Если сопоставить это с тем, что Стрыльников получил какой-то крупный заказ от военного министерства… что искал «Зеркало» как одержимый… А теперь он убит, военный завод строиться не будет, карта украдена…
Брюнетка подошла к Родину и снова его поцеловала, но теперь как мать, благословляющая сына на ратный подвиг.
– Спаси нашу страну, Георгий! Порази дракона!
Георгий принимал пациентов, как всегда внимательно выслушивая каждого, пальпируя, ставя диагноз, выписывая рецепты, и только самые близкие люди, такие, как няня Клавдия Васильевна, могли увидеть, что его мысли где-то далеко. Но старушка лишь улыбалась: она всегда радовалась, когда ее барин начинал превращаться из аптекаря в удалого ушкуйника.
Она улыбалась, и на ее мутноватые глаза начинали наворачиваться слезы:
– Не зря, чать, Пётра жизнь на него положил…
Муж ее, Петр Егорович Щекин, бывший разбойник и отставной солдат, вырастил юного Георгия в новгородской усадьбе, когда от мальчика отвернулся отец и братья, считая его виновным в гибели матери.
А сам Родин думал, что же ему делать. Он тоже вспоминал свое детство, когда остался один, окруженный холодным отношением своей семьи, и спасли его от одиночества соседи по улице – Ванюша Гусев с отцом. Мальчики часами слушали истории про несметные сокровища, крымских разбойников и отважных казаков. А потом Гусев-старший разбился в горах, и доселе счастливый Ванюша оказался вдруг куда несчастнее своего приятеля Георгия, и поиск сокровищ стал для него (равно как и для его опекуна Дениса Смородинова) единственным смыслом жизни.
В груди Родина снова стал теплиться огонек азарта, зажженный еще в детстве дедой Пётрой: ничего не бояться, всегда лезть вперед, «а то так и будешь, как батюшка, – аптекарем. То-то он и не улыбается никогда: мужчине не в склянках надо копаться, а на коне скакать, саблей рубиться да на кулаках драться».
– Нянюшка, – сказал наконец Георгий, отпустив последнего пациента.
– Что, касатик? – Клавдия Васильевна подошла быстрым, легким шагом и погладила воспитанника по голове.
– Нянюшка, идти? Или не идти?
Старушка улыбнулась. Она не спросила «куда идти», ей и так был прекрасно понятен смысл этого вопроса. Идти – это значит встать с уютного места и променять его на такое, где придется спать на голой земле, пить растопленный снег, есть грибы и гадов, а то и сырую могильную землю. Зачем? А ни за чем. Мужчины не задают такие вопросы. Они просто идут.
Она перекрестила Георгия и поцеловала его в лоб с той же радостной улыбкой.
– Главное, возвращайся, Енюша.
Да он и сам