Элизабет. Анастасия Загирова
таких пышных берез и елей. Здесь все по-другому.
Вечере был веселым и мы много смеялись. Когда Джеф и Роуман стали говорить о работе, я, Джена и Стелла Роуз пошли в комнату стояла аппаратура. Я попросила Стеллу Роуз спеть.
– Вот здесь мы с папой и убиваем время, – сказала Стелла Роуз, включая свет.
В комнате стояло два микрофона на стойках, колонки, компьютер, гитара, два больших барабана и синтезатор.
Стелла Роуз встала у микрофона, чтобы распеться. Я уже тогда замерла. После она стала петь. Мы с Дженой стояли и слушали.
– Каждый раз я слушаю ее как в первый. Моя девочка! – улыбаясь, гордо сказала Джен.
Когда Стелла Роуз закончила петь, у меня проснулось дикое желание встать к микрофону. Страха не было. Я чувствовала себя как дома и это меня радовало.
– А… можно я попробую? Я… конечно не училась петь, но очень хочется. – сказала я, поджимая пальцы на ногах, – И не могла бы ты спеть со мной? Прошу. – робко спросила я.
– Какая песня? – улыбаясь, спросила Стелла Роуз.
Это была песня Quizas.
Я встала к микрофону. Мы переглянулись и улыбнулись друг другу. Когда мы начали петь, в какой-то момент Стелла Роуз остановилась, я продолжила. Я лишь видела удивление на лице Джен, а затем она широко улыбнулась. Стелла Роуз подошла к ней, в этот же момент в комнату зашли Роуман и Джеф. Они тоже улыбнулись.
Улыбка Роумана заставляла меня постоянно смущаться. Я не могла петь. Не могла дышать. Он смотрел так словно знал это. Его хитрые зеленые глаза и легкая ухмылка на лице. Роуман знает, что делает со мной. Но могу ли я заставить чувствовать его то же?!
Когда я закончила, они стали аплодировать. Я робко кивнула в ответ.
– Стой на месте, есть идея. – Вдруг сказал Джеф, подбегая ко мне.
Когда он подошел, мы выбрали песню. Но она была не единственная. Мы устроили целый концерт, нам было безумно весело. Моя робость прошла. Я давно не чувствовала себя так хорошо. Я словно забылась и была вне себя от счастья.
– Оох… Элизабет, я тебя обожаю. Ты тот человек, с которым можно говорить и веселиться вечно. – сказал Джеф. Обнял меня и чмокнул в щечку.
Внутри меня загорелась надежда, что сказанное им – правда, но и без этого я была счастлива. Это больше, чем я ожидала.
Мы приехали домой. Я села на лестнице, которая вела на второй этаж, чтобы порисовать. В блокноте оставалось всего пару чистых листов. Лето потрачено не зря. Рисование успокаивало меня в трудные минуты и развлекало во время скуки. Сейчас мне нужно было успокоить сердцебиение и понять, что это все не сон.
– Ты вино будешь? – громко спросил Роуман из кухни.
– Угу… – протянула я, черкая карандашом в блокноте.
Он сел рядом со мной на ступеньку, тяжело вздохнул и протянул мне бокал. Я взяла его, и легко улыбнулась в благодарность. Мы оба выпили по глотку, после чего он заговорил:
– Знаешь, а я ведь до сих пор не знаю, сколько тебе лет, – слегка улыбнулся он, – может, ты скажешь мне?
– 18!