Неявная прелесть. Елена Литвинова
всё было очень вкусно, – сказала я, подняв взгляд на мужчину. И подумала: «Неужели Денис не видит, как его отец смотрит на меня? Так не смотрят на девушку своего сына. Так смотрят на ту, что собираются уложить в постель.» Мне эта мысли показалась омерзительной, и я опять уставилась в тарелку, пытаясь себя не выдать. Нужно было срочно поговорить с Денисом, чтобы он отвёз меня в город. Билет можно было бы поменять и удалённо, но я предпочла бы сделать это в кассе аэропорта.
– Опять ты таскаешь сюда очередную тётку, женился бы уже. Не надоело их менять? – резко высказал отцу Денис, а с лица Германа Александровича сразу слетело приторное выражение. Но он сдержался, бросив краткие взгляды на меня и Алёну.
– Денис, ну, ты же понимаешь, что твоя мама была моей истинной, и другой такой у меня уже не будет. А просто так жить с чужой для меня волчицей – я не хочу. Моему волку это претит!
– Волку… – почему-то хмыкнула Алёна. А меня заинтересовало другое:
– Истинная? Что это значит?
– Да, моя мутер с папахеном были истинной парой. Так говорят о тех, кого связала сама волчья суть.
– А как это?
– Волков тянет друг к другу, и тянет так, что они жизни друг без друга не представляют. А когда погибает один, то вскоре сходит с ума либо гибнет и второй, – ответила мне Алёна, насмешливо глядя на Германа Александровича. И тут, мне кажется, я и увидела настоящее лицо отца Дениса. Оно выступило, пускай и на мгновение, но выступило, убрав всё то наносное, чем пытался замаскировать свою суть этот оборотень. Фальшь слетела, выпустив наружу жестокость и презрение ко всем, даже, мне показалось, и к собственному сыну. Но это продлилось недолго, всего лишь мгновение. Я не знаю, увидела ли Алёна тоже самое, что и я, но больше она не насмехалась над отцом Дениса, лишь молча делала маленькие глотки из винного бокала.
А я подумала: «А почему отец Дениса жив, разве волки не могут друг без друга?» Но спрашивать у него я ничего не собиралась. Этот человек мог и врать, чтобы, к примеру, успокоить Дениса на счёт его родной матери и того, почему он до сих пор не привёл в дом спутницу жизни.
– Ну, что, бэйби, теперь перекинемся в картишки? – сказал Дэн, пересаживаясь со стула на большой кожаный диван и вольготно устраиваясь на нём.
– А убрать со стола? – жеманно проговорила Алёна. – Давайте, я помогу.
И она с превосходством взглянула на меня, вставая со своего места и начиная собирать тарелки.
– Я тоже могу помочь. Вдвоём быстрее справимся. Значит, быстрее сядем играть, – сказала я.
– Ну, что вы, деточки, – проворковал Герман Александрович, опять облизнув меня своим сальным взглядом, – я – хозяин, и мне убирать со стола. А вы идите развлекайтесь. Да и плохая эта примета – мыть посуду в гостях. К несчастью…
– Я не верю в приметы. А про такую я даже не слышала, – бросила Алёна, быстро удаляясь в сторону кухни с собранной посудой.
Я начала собирать приборы, и Герман Александрович вдруг подошёл сзади и начал забирать их из моих рук, как бы невзначай прижимаясь бёдрами к моей пояснице.