Камень погибели. АНОНИМУС
будто там, в зрачке, кроется самое сердце тьмы. Подбородок, губы – ничего особенного, по китайским понятиям одно чуть избыточно, другое чуть припухло, но иностранцы, кажется, такое считают красивым. Для иностранца, пожалуй, кожа чуть смугловата, но иностранцы, похоже, и это любят. Впрочем, прелесть гостя составляли, очевидно, не внешние черты, а некое почти неуловимое очарование, которое время от времени с особенной ясностью. проявлялось в улыбке того сорта, на который так падки барышни – улыбке одновременно открытой и в то же время прячущей какую-то удивительную тайну.
Президент поймал себя на том, что разглядывает иностранца, как какая-то барышня, и рассердился на себя. Здесь, в Китае, главный красавец и сердцеед – он, Юань Шикай, и если кто-то думает иначе, тот может немедленно отправляться вон! Этого, который стоял перед ним, конечно, тоже надо бы отправить восвояси, но нельзя, никак нельзя.
До чего дошло, думал президент с горечью, мы, китайцы, вынуждены просить помощи у заморских чертей. Впрочем, нет, не так, какие там черти! Весь мир знает, что президент Юань – человек просвещенный, что он благоволит иностранцам, и ему очень нравится прогресс, который несет Запад всем миру и, в частности, Поднебесной. Однако президентом и любителем Запада Юань Шикай стал совсем недавно. А вот старый генерал, первый министр династии Цин и патриот Китая, которым Юань Шикай был всю жизнь – этот Юань Шикай на дух не переносил иностранных выскочек, только и могущих, что палить из пушек по ослабевшему от междоусобиц врагу.
Однако на вопрос гостя нужно было что-то ответить, и президент выбрал единственно верный ответ.
– Я сказал то, что есть, – узкие глаза смотрели печально, словно не владыка великой страны это говорил, а просто старый, усталый человек. – Поднебесная распадается на части, близок час ее полной гибели. Полюбуйтесь, какие потери понесли мы за последние пару лет.
Он подошел к пестрой карте, висевшей на стене, секунду молча озирал ее, потом глухо заговорил.
– От нас откололся Тибет. Вы, русские, забрали себе Монголию. Губернатор Ян Цзэнси́нь пока удерживает Синьцзя́н, но и там все висит на волоске: один неверный шаг, и мы потеряем и уйгуров. Юг неустойчив, генерал-губернаторы не проявляют покорности. В стране идет гражданская война. Мы разбили Гоминьда́н, но Сунь Ятсéн – старая борзая. Он залижет раны и еще вцепится мне в ляжку.
– Признаю, положение нелегкое, – согласился иностранный гость.
– Именно поэтому вы тут, – в глазах властительного собеседника внезапно отразилось стальная поверхность озера Чжуннаньхай. – Господин Цза́го́си[10], вы должны спасти Китай!
Гость улыбнулся.
– Ваше превосходительство, я польщен столь высокой оценкой моей скромной персоны, но, боюсь, мне это не по силам…
Юань Шикай снова повернулся к карте и несколько секунд разглядывал ее, словно видел в первый раз.
– Ваше китайское имя – Дэ Шань, – президент по-прежнему не глядел на собеседника. –
Именно так транскрибировал свою фамилию Загорский на китайский язык.