Беседы о литературе: Запад. Георгий Чистяков
под апельсиновыми деревьями. В Риме – весна, в Москве идет снег.
Римские каникулы
Когда поднимаешься на Авентин, то кажется, будто ты уже не в Риме, а где-то в далекой провинции. По дороге, которая ведет от берега Тибра на вершину холма, к базилике Святого Алексия человека Божия, машины не ездят, и туристы, может быть, именно по этой причине тоже ее не знают. Встретишь, поднимаясь по ней, двух-трех монахинь, а главное, наслушаешься птиц, поющих не переставая, и справа и слева, в кустах и на деревьях. И, быть может, услышишь колокол, возвещающий, что время читать Angelus – молитву, обращенную к Святой Деве, начинающуюся словами: Angelus Domini nuntiavit Mariae et concepit de Spiritu Sancto – «Aнгел Божий возвестил Марии, и зачала от Духа Святого». В прежние времена крестьяне на поле, услышав звон колокола, вставали на колени и читали эту молитву, как изображено на известной картине Жана Франсуа Милле.
А птицы продолжают свое пение. Теnui gutture саntat avis, или по-русски: «Звучит птицы нежнейшая трель»… О, эти птицы! Их генеалогия по прямой линии восходит к тем, чье пение две тысячи лет тому назад по утрам слушал мечтательный Альбий Тибулл, настоящий римлянин, горожанин, самый римский из поэтов Древнего Рима, ибо и Вергилий, и Гораций здесь жили мало, предпочитая деревню. Кстати, это именно Тибулл назвал впервые Рим Вечным городом – urbs аеtеrnа, а ведь он, конечно, не знал, чтó ждет впереди его город, и просто считал, как все римляне, что их цивилизация будет существовать бесконечно.
Церковь Святых Бонифация и Алексия построена прямо на месте дома, где некогда жил святой – Алексий человек Божий, как обычно называют его по-русски. Сын римского сенатора, он ушел из дому и странствовал по миру как нищий. Вернувшийся через годы домой под видом неизвестного странника, последние годы он спал под лестницей, и даже она, как говорят, сохранилась. А ведь всё это было на рубеже IV и V веков! Через тысячу лет после того, как был основан Рим, и за семьсот пятьдесят лет до основания Москвы. За тысячу лет до Андрея Рублёва. (Всё-таки как же недавно началась наша, российская, история! Почти как американская.) Сохранился и колодец, из которого тогда брали воду; раньше он, разумеется, находился во дворе, теперь – оказался посреди церкви.
Не могу не вспомнить, как однажды я оказался здесь во время венчания, – церковь была вся убрана белыми цветами. Тысячи белых лилий, слегка одурманивающий их запах и грегорианское пение. Benedicat vobis Dominus ex Sion: qui fecit caelum et terram – «Благословит вас Господь от Сиона, сотворивый небо и землю». И далее бессмертные слова Иисуса: «Сего ради оставит человек отца и матерь и прилепится к жене своей, и будета оба в плоть едину»…
Счастливые лица молодых… Безупречно отглаженные костюмы гостей… Но главное – тишина и молитва. И понимаешь, когда видишь эти сияющие счастьем молодые лица и видишь счастливых матерей, что Рим – это не развалины и руины, но жизнь, которая не прекращается и сегодня бьет ключом. Важно другое: жители Вечного города – это не люди «ниоткуда», но потомки тех самых римлян, что ведут свою родословную от Ромула и Рема, пусть не в смысле генеалогии, но психологически – да. Как