Вольные хлеба. Светлана Гершанова
это не под силу, мужчины в доме нет. А вы поставите АГВ.
– С одной стороны, у сына будет своя комната, здесь можно сделать кухню-столовую, балкон большой. Но потребуется просто капитальный ремонт! И железная лестница, зимой сплошной лёд, конечно. Я подумаю.
Едем с Нелей, ростовской поэтессой, в донскую станицу на юбилей к Борису Куликову. «Ракета» легко рассекает донскую волну, солнечные лучи заливают салон. Я вяжу свитер, считаю петли – изнаночная, две лицевые, изнаночная…
– Света, ты счастлива?
– Да-а – а.
– Видишь, как тебе хорошо!
– А ты спроси у меня через десять минут, я тебе отвечу, что несчастней меня нет человека! – говорю я, и смеюсь.
Я и сама не знаю, счастлива ли я.
Банкет затягивается до поздней ночи, потом я иду с давним своим знакомым к дальнему костру на другом берегу. Приносим по ветке, пьём вино, поём с незнакомыми людьми, возвращаемся к своим…
«Река тиха и широка…»
Река тиха и широка,
Свет лунный и покой,
И только пламя костерка
Там, где-то за рекой.
И будто в мире – никого,
И мостик навесной,
И доски шаткие его
Плясали подо мной,
Заворожённые огнём
Дразнящим вдалеке
Шли тени, чёткие, как днём
За нами по реке.
И вот послышался вдали
Негромкий разговор,
И мы, как надо, принесли
По ветке на костёр,
И протянули нам хлеб-соль
Над чашей круговой,
И песня,
Песня, как пароль,—
Чужой ты или свой.
И как давно заведено,
Не нами, не вчера,
Мы пили терпкое вино
За тех, кто у костра.
Как он умеет, небольшой,
Связать чужих людей
Своей горячею душой,
Открытостью своей!
И будут вновь трещать дрова,
И пламя танцевать,
И восхищённая трава
На цыпочки вставать,
И будет молодость с тобой
Мой давний друг, пока
Способен встать ты и пойти
На пламя костерка,
Его знакомый терпкий дым
Зажмурившись, вдохнуть,
И песню, что живёт над ним
Негромко подтянуть.
Вокруг такие добрые, чудесные люди, и сердце моё полно любовью, я люблю Дон, люблю костры, песни и всех – всех!
– Светочка, я вызову машину, поедем ко мне на хутор! – говорит мой знакомый, с которым мы ходили к дальнему костру.
– Нет, – отвечаю виновато, – я не могу.
– Ну почему, мы так давно знаем друг друга, ты же свободная женщина, я свободный мужик, и совершенно теряю от тебя голову.
– Прости, пожалуйста, но я не могу.
На обратном пути Неля спрашивает:
– Почему ты не обиделась, когда он звал тебя? Тогда, в Ростове, с тем поэтом в гостинице, ты была так возмущена!
– Но я же была девчонкой, а сейчас я взрослая