.
Презирают, осуждают, сторонятся, чтобы не испачкаться, изгоняют…
Это самое страшное наказание – изгнание. Игнорирование. Исключение из памяти живущих. Почти как смерть, но только нет лишней грязи и суеты. Просто отвернулись и сделали вид, что тебя нет. Вот как выглядит смерть по-эльфийски. И Керан для своих умер.
Конечно, он старался об этом не думать, но все равно где-то глубоко-глубоко в подсознании понимал – обратной дороги для него нет. Он выбрал свой путь, и на этом пути ему встретилась Акита. Если бы не она… Пока у него была цель – спасти друзей, а о том, как жить потом, размышлять тоже надо потом. Но если лисичка от него отвернется…
Для Кера рыжая девушка оказалась канатом, в который он вцепился, чтобы не упасть в пропасть. И эльф, пусть не совсем осознанно, держался за этот канат руками, ногами и даже зубами. Падать страшно… А рядом с Акитой – спокойно, тепло, уютно.
Но принятие человечки как условно-равной подразумевало и то, что ей нельзя было врать. Своим не врут.
– Я в альфу целился, а он прыгнул и закрыл ее собой. И выходит, что я его убил, – признался Кер, продолжая крепко прижимать к себе девушку.
– Глупости, – прошептала в ответ Акита. – Это его выбор был. У каждого есть выбор. Ты сделал свой, он свой, – оторвавшись от груди эльфа, обняла за шею. Пускай все смотрят – сейчас можно.
Извелась вся, пока дождалась.
Кер сам склонился и поцеловал. А потом они так вместе, держась за руки, пошли в таверну. Люди-то туда заходить не стали – носилки оставили и ушли. Для них все закончилось, месть свершилась, оборотней злых наказали. А вот в «Серой гавани» над телом волчонка ругались двое вожаков.
– Сдохнет в муках, – чуть ли не рычал Регнум на старика. – Он и так до сих пор жив лишь потому, что полукровка.
– Я послал за его матерью, ей решать! – огрызался седой вожак. – Она имеет право с сыном попрощаться.
Тут Регнуму возразить стало нечего, и он уселся за стол, схватил бутылку с чем-то алкогольным и хлебанул из горла сразу половину.
А до Керана только сейчас вдруг дошло, что стаю они всю перебили, альфа сбежала, и выяснить, что с его друзьями, стало не у кого. Единственный, кто мог хоть что-то знать, умирал в центре зала от стрелы. Его, Кера, стрелы…
Акита присела рядом с волчонком, зачем-то погладила густую черную шерсть. А потом, сжав зубы, дернула на себя стрелу. Оборотни понимали, что это может убить и так едва живого парня.
Тут в таверну вбежала уже довольно пожилая женщина. Она упала на колени, сдернула с головы платок и зарыдала, запричитала… Лапы волка слабо дернулись, как будто бы отталкивая ее от себя. Даже полуприкрытые веки вроде бы моргнули.
Да, Акита мало что понимала в целительстве. Но ей почему-то вдруг подумалось… ну вот чистокровный оборотень умер бы уже давно, а мальчишка – полукровка, вот и борется. Значит, если сделать ему переливание крови, заменить кровь оборотня на человеческую, то, может, и выживет?
Девушка нашла взглядом Регнума, как самого вменяемого в этой таверне, подсела к нему за