Как это – видеть тебя каждый день. Юлия Бальмина
сочувствую, когда в какой-то трагедии гибнут дети, но при этом мне хочется сказать:
– А взрослых вам не жалко? Вы думаете, мать, потерявшая 30-летнюю дочь или сына, страдает меньше?
Сама я терять больше не хотела, поэтому, несмотря на то, что я росла в атмосфере любви и заботы, у меня больше не было семьи.
Когда я вспоминаю отца, то испытываю теплоту и гордость. Думаю о жизни, которая могла бы быть. Возможно, я бы с детства учила английский, выросла бы в своём большом доме. Ещё полгода, и мы бы переехали.
Мои родители погибли в прекрасный день, в который ничто не предвещало беды. Тогда я впервые узнала, что мир может развалиться независимо от моих действий. Ни знаков, ни предчувствий.
Сейчас, когда я стала взрослой и мне даже иногда кажется, что я вижу людей насквозь, а событиями меня не удивить, на самом деле ничего не изменилось. Если мир рушится, то заранее предупреждать не станет.
Глава 3. Любопытство сгубило кошку
Если люди плохо знают друг друга, они предпочитают защищаться, выстраивая броню вокруг себя. Они не открываются партнёру, потому что велик страх, что тебя не примут, не полюбят, отвергнут, как-то используют. В результате отношения напоминают либо игру «убегаю – догоняй», либо бой по правилам и без.
К 34 годам я научилась жить по-другому. Открыто и прямо говорить о своих желаниях: если мне чего-то хочется – я прошу, если что-то чувствую – заявляю. Но это не значит, что я не испытываю всех страхов, свойственных людям. Просто стараюсь не замечать ссадины и порезы, которые получаю в поисках зрелых отношений, стараюсь не прятаться за бронёй, которая у меня тоже есть (и потолще, чем у других), не вести двойную игру. Однако и это не уменьшает чувства тревоги… Я, как и все, не знаю, что будет, не умею читать чужие мысли и, как все, расстраиваюсь.
То, что я решилась переступить через честь девичью и спросить, какого лешего он меня не хочет, спасло меня от мучительных догадок и непонятных па, которые я могла бы долго выделывать вокруг. А ещё я получила в награду перевернувшийся на моей улице грузовик с пряниками: близость была непохожа на всё, что было раньше. Тогда я поняла, что может быть вот так – и нежно, и страстно, и в атмосфере доверия и уважения. Мне даже не верится, что это я сейчас секс описываю.
И, конечно же, я не могла не захотеть, чтобы он принадлежал мне теперь полностью и безраздельно. Мне казалось, я смогу дать ему радость, нежность, уют. Тем не менее у махровых интровертов на этот счёт всегда своё мнение.
Наши встречи были невероятными, но короткими и строго лимитированными. Егор не оговаривал расписание, но на деле получалось, что чаще раза в неделю мы не встречались. «Я соскучилась по тебе уже, хочу увидеть живьём» или «Ты как? Давай увидимся сегодня?» – самые частые сообщения от меня.
Нет, мы, конечно, переписывались каждый день и вели длинные диалоги, но он мог, не прощаясь, пропасть и появиться только на следующий день. Я была словно ТВ-канал, который смотрели, смотрели, а потом щелчок пульта, и – хоп: