Шкаф с кошмарами. Олег Кожин
* *
Двухэтажный коттедж Дениса был иной вселенной – женской. Таня – ухоженная, залакированная, как с глянцевой картинки, Оля и Юля – все сплошь из косичек и разбитых коленок, Бася – серая точеная невозмутимая сиамочка. Всюду чистота, блеск и приятный запах, Таня опять настряпала каких-то умопомрачительно сложных блюд. Только в гостиной на ковре разбросаны фломастеры и раскраски с феями Винкс.
А Денису раздирал ноздри вездесущий нашатырь вперемешку со свалочной вонью. Он смотрел на ссадины на ногах дочек, а видел разбитые коленки безымянной цыганки. И крылья феи в раскраске, так густо замалеванные красным, что еще штришок – и потечет, польется… И еще Бася, вопреки всему похожая на огромную крысу… Да что же это, а?
– Накатамалес, – сказала Таня.
– А? – не понял Денис.
– Это накатамалес, никарагуанское блюдо. Я с семи утра на кухне!
Голос жены звенел нескрываемой гордостью. Денис с удивлением поковырялся вилкой в гастрономической феерии, разложенной на потемневшем банановом листе. Какая-то лепешка, лук, рис, мясо… Слюнки должны бежать от одного только вида, а ему кусок в горло не идет. От тарелки поднимался едкий запах нашатыря. Денис отложил вилку и отодвинулся от стола.
– Папочке не понравилось? – засуетилась жена.
Она натурально расстроилась, оттопырила пухлые губки, захлопала ресницами. Дурочка, блондинка, но любимая до щемящей боли в усталом сердце. Подошла Оля, серьезная и деловая, как все двенадцатилетки.
– Па, ты почему не ешь? Мама с утра у плиты как пчелка! Такой вкуснятины наготовила! Надо уважать чужой труд, ты сам говорил!
Оля характерным жестом поправила очки. Денису вдруг стало страшно за нее, так страшно, что пустой желудок порос мохнатым инеем в два пальца толщиной. Он сгреб дочь в охапку, сжал крепко-крепко, несмотря на протестующий визг и хохот. На помощь сестре с воплем прибежала Юля, замолотила отца маленькими кулачками. Денис обнял и ее, уткнулся носом в острую ключицу и зафыркал по-ежиному, вызвав новый взрыв хохота.
– Девочки мои, папа сейчас ни петь, ни вышивать, – когда все немного успокоились, извиняясь, сказал он. – Даже жую через силу. Тань, не обижайся, ладно?
– Да ладно, чего там, – сказала Таня.
Хотя по тону было понятно – еще как «чего». Денис улыбнулся жене вымученной, беззащитной улыбкой. Ему в самом деле хотелось упасть в кровать и проспать до зимы. Это все недосып, нашатырь и чертова гроза. Михалыч сказал, обещали к полудню, но уже обед, а тучи всё бегают по небу отарой перепуганных овец в ожидании серого волка.
– Па, тебе поспать нужно. – Оля вновь поправила очки. – На тебе лица нет. Пап?
– Па-а? – присоединилась Юля.
– Денис, ты чего? – Таня потеребила его за плечо.
– А? – Денис ощутил себя ныряльщиком, всплывающим на поверхность. – Не, Тань, всё в порядке. Я пойду прилягу в самом деле…
Он поковылял на второй этаж, в спальню. Из головы все не шел красный след от