Стеклянный шар. Наталия Романова
что Иван Ефремович заинтересовался Лидой, никак не получалось, только если в качестве подопытного зверька. Секретарша, модель, горничная-тайка случались, а вот чамрочной училки не было. Экзотика.
Комплексы? Скорее трезвая оценка ситуации. Лида – такая, какая есть. За всю жизнь она всерьёз заинтересовала только бывшего мужа, и того ненадолго. Несколько попыток ухаживаний со стороны женатых можно не считать, этим особям всё равно с кем спать, лишь бы позволили. Дежурные комплименты от коллег мужчин и расхлябанные – от местных алкашей вовсе учитывать смешно.
Что, чёрт возьми, Фролову от неё нужно? В желание секса с собственной персоной она не верила. В то, что мужчину из списка Форбс интересует «богатый внутренний мир» женщины «из народа» – тем более.
Глава 5
На дачу Лида собиралась хаотично. Заскочила домой, поймав себя на пылающих щеках, решила было, что заболела, лихорадит, хотя умом понимала – всё дело в волнении. В злосчастном «до завтра». Целый день дёргалась, выглядывала в окно, прислушивалась к голосам в клубе, ожидая твёрдый, при этом с накануне проскочившими бархатистыми нотами голос. По дороге домой нервно оглядывалась, ругая себя, у подъезда остановилась, оглянулась, замерла, ожидая чего-то, только потом приложила «таблетку» к кнопке домофона.
В ветреную, дождливую погоду на дачу Лида всегда надевала купленную лет семь назад ветровку-парку цвета хаки. Длиной по колено, с капюшоном, множеством тесемок, заклёпок на поясе, рукавах, у шеи – никакая непогода не прорвётся. Сейчас почему-то выбрала легкомысленную стеганую курточку и такие же пудрово-розовые текстильные кроссовки. Дважды почистила зубы, крутилась у зеркала, вспомнила о тоне для лица, духах, купленных на прошлое восьмое марта – если верить консультанту, то аромат составляли белая фиалка, гелиотроп, сирень, мускус, кала, амбра и ваниль, – быстро нанесла блеск для губ. Долго смотрела на себя в зеркало, не узнавая в женщине с блеском глаз, с взлохмаченной причёской себя, в итоге разозлилась, умылась, не снимая верхней одежды, и рванула на улицу. Электричка через сорок минут, времени оставалось в обрез.
Дурость! Дурость! Дурость! Навоображала себе. Придумала.
Рюкзак оттягивал плечи, тележка подпрыгивала на колдобинах дворового покрытия, считавшегося асфальтом, мелкий дождь сыпал в лицо. Носки кроссовок быстро потемнели, ветер пробирался под воротник куртки, обхватывая колющими порывами голую шею, волосы жили своей жизнь, то закрывая лицо, то вставая дыбом под порывами ветра.
– Лидия Константиновна, – услышала она над ухом у пешеходного перехода, ведущего к метро. От неожиданности подпрыгнула.
Иван Ефремович не спрашивал, не выражал удивление, сомнение, радость от встречи. Озвучивал факт, известный Лиде с начала осознания себя. Она – Лидия Константиновна.
– Слушаю вас? – Лида уставилась на стоявшего у раскрытой пассажирской двери мужчину.
На этот раз костюм на нём был другого цвета, наверняка другого модельного дома, часы другие,