Драконий жемчуг. Наталья Валенидовна Колесова
рассматривая свою добычу.
Не показалось! Девчонка сунула в сетку что-то похожее на змею – а может, то и была водяная змея – и подняла голову.
– Чего шумишь? – сказала укоризненно. – Всех сейчас распугаешь! Какой ты неуклюжий… господин.
Так вот почему мелкая не обернулась и даже не вздрогнула от оклика: давно уже услышала его приближение. Сон Ён досадливо пожал плечами, удивляясь, что раздражается даже на такую малость; не в детские прятки же он с ней играет, в конце концов!
– И много ты в ночи наловила?
Девушка потрясла шевелившейся сеткой.
– Много, не много, сколько поймала, всё наше, – и добавила почему-то с насмешкой: – А то у нас вдруг прибавление семейства случилось! Дедушка, тетушка с дядюшкой, да еще и старший брат. И все как один неумехи!
Родственники какие приехали? Сон Ёна больше интересовало содержимое сетки. Заметив его любопытство, хэнё поднесла фонарь к добыче и, тыкая пальцем, принялась называть каждого морского гада. Сон Ён машинально шевелил губами, повторяя. Чувствовал он себя при этом дитем неразумным или вовсе чужеземцем… Да и то сказать, местные названия любую известную вещь превращают в неведомую диковинку.
– А, – сказала девчонка, как будто ей в голову пришла внезапная идея, – ну раз уж ты все равно тут…
Ловко и быстро выковыряла раковину морских ушек, тут же тонко покромсала ножом, полила чем-то, пахнущим пряно, и ткнула моллюском в губы Сон Ёна:
– Ешь!
Он хотел оттолкнуть ее руку, но с удивлением понял, что голоден – как бы не впервые за время, проведенное на острове. Мясо было тугим, упругим, пахло морем, маслом и немного – ее пальцами. Хотя он их не обнюхивал, конечно. Проглотив, увидел на протянутой ладони следующее подношение. Подношение? Скорее, это походило на кормление упрямившегося ребенка с насильственным запихиванием еды ему в рот.
– Ну вот! – сказала девица с удовлетворением. – А то что-то ты схуднул, господин. Да и шляпу не носишь, почернел на солнце, гляди, так тебя скоро с последним ноби спутают!
Из-за этой неожиданной грубоватой заботы Сон Ён великодушно простил бесцеремонность хэнё, да и саму заботу принял – словно темнота как-то сближала их, милосердно ретушируя и чумазую руку помощи, и попранную дворянскую гордость.
…Двое сидели на берегу. Между ними – фонарь; в набегавшей волне на вбитой в песок палке – сетка с добычей. Впервые запах морского берега, сырой, с примесью водорослей и рыбы, не казался тяжелым и отвратительным. Начинает привыкать, наверное.
– Как давно ты ныряешь?
Девчонка пошевелила пальцами, словно решила на них посчитать и ему показать.
– С пяти лет.
– О!
– Ну это еще поздно, – сообщила она честно. – Я слабая в детстве была, мать жалела. А потом умерла, и меня взяла бабушка. Она лучшая хэнё на всем побережье.
Говорила девчонка заметно медленнее, чем в прошлый раз, – наверное, для того чтобы он лучше ее понимал.
– Как