Твоя рабыня. Амира Алексеевна
в себя последнюю каплю обиды, я развернулась с тем, чтобы просто уйти. Но Алексей не дал мне просто уйти, вновь остановил за руку.
– Саша, не уходи так….
– Леш, все хорошо. Сердцу же не прикажешь, кого любить? Просто отпусти меня.
Неуверенно Алексей ослабил руку, и я тут же сорвалась с места и выбежала из ресторана. Не хватало еще, чтобы он видел мои слезы, мою слабость, обиду, и распластавшуюся по асфальту гордость.
– Саша! Саша, что с тобой случилось?! – Глаза сестры были полны изумления и недоумения, когда она открыла передо мною дверь своей квартиры, а там я, сижу под ее дверями, мокрая до ниточек, с размазанной по лицу тушью, еще и опухшими от слез глазами. Можно понять ее удивление.
Не помню, как добралась до нее, будто заколдованная, шла по темным улицам, под сильным проливным дождем, залитыми глазами от слез, не разбирая дороги. Лишь слышала, как кто-то просигналил совсем рядом со мною, слышала пару грубых слов в свой адрес: «алкоголичка, уйди с дороги!», слышала даже, как медленно бьется мое сердце, что казалось, вот-вот остановится….
И, наверное, в этот самый момент, я видела лишь одно убежище от этого несправедливого, огромного, ужасного мира: это моя сестра. А больше у меня никого и не было.
– Давай, поднимайся скорее, ты же вся промокла. – Маша приобняла меня за плечи и подняла с холодного пола, завела в дом и сразу повела в ванну. – Тебе срочно нужно в горячую ванну, иначе заболеешь.
Только когда мое тело окутала теплая, приятно пахнущая от банного средства вода, я поняла, насколько сильно замерзла, гуляя под прохладным дождем. Словно тысячи маленьких иголок вонзились в мое тело, и после мне даже стало как-то легче дышать. Затуманенный рассудок медленно стал приходить в себя, и еще через час я могла здраво мыслить и понимать все происходящее.
– Саша, расскажи мне, что случилось? Отчего ты плачешь? И где Алексей? Как он мог тебя отпустить в дождь одну?
Вопросы повалились из уст Маши сразу, как только я оказалась под теплым одеялом, одетая в теплую сухую одежду сестры, с горячей чашкой чая в руках. Тело все еще дрожало от холода, сердце ныло от боли, готовая вот-вот разбиться на множество мелких осколков, в глазах все еще блестели недавние слезы, но я уже могла говорить. Рассказать сестре все, что произошло, все, что сейчас у меня на сердце, и сказать, как же я отчаялась на счастливое будущее.
Выслушав меня до конца, ни разу не перебив, лишь изредка в ужасе прикрывая рот рукой, а потом, вдруг опомнившись, резко убирала руки обратно к моим ладоням, – так Маша достойно выслушала меня до конца.
– И что ты теперь намерена делать? – Спросила она, внимательно всматриваясь в глаза, будто пыталась так понять мои мысли, не дожидаясь самого ответа.
– Не знаю… – Голос все еще болезненно хрипел, словно я заболела ангиной.
– Это хорошо, – вдруг произнесла сестра, – по крайне мере ты не способна на крайние действия. И я спокойна. – Она вновь задумалась.
В тишине мы просидели около получаса. Я больше не желала о чем-либо разговаривать,