Сила Истинной Крови. Анна Мичи
брови. – Не потому ли, что у вас самой рыльце в пушку?
– Что?!
Её лицо побледнело, потом побагровело, и я испугалась, что сейчас её хватит удар. Только не в моей комнате!
– Да как ты смеешь, шваль, девчонка! – глаза камеристки налились кровью, выкатились из орбит. Она забыла все манеры, которые так тщательно мне же и прививала. – Розги по тебе плачут! Я сейчас же скажу твоей матери, где ты провела ночь!
Она торжествующим жестом указала на исфийское платье, грудой мятого шёлка лежавшее на кровати.
– Какое позорище! Невенчанной спать с мужчиной!
Ах так? Я почувствовала, как в груди зарождается холодная злость. Что ж, госпожа Готтон, вы меня вынудили.
– Только попробуйте хоть слово брякнуть моей матери, и мне тоже придётся сообщить ей, с кем спите вы!
Кровь мгновенно отхлынула от её лица. Она пошатнулась, поднесла руку к горлу, словно задохнувшись, и замолчала, будто проглотила язык. Вытаращенные глаза теперь смотрели на меня со страхом.
– Что? Вы думали, мы не знаем? Мы с Ральдом знали всё с самого начала. Ещё с первого раза, как вы пыхтели под отцом в вашей комнатушке!
Я передёрнулась, вспомнив ту отвратительную картину. Пышные юбки, распахнутые в стороны жирные голые ляжки илирмы Готтон, а между ними – ритмично движущаяся сухая задница отца. Утробные стоны, какое-то мерзкое чавканье и скрип односпальной кровати старой девы.
– Невенчанной спать с мужчиной – позор? Тогда вам придётся сначала отхлестать розгами себя саму, потому что вы спите не просто с мужчиной, а с мужчиной, женатом на другой!
Камеристка потеряла весь пыл. Рот её разевался и закрывался, как у вытащенной на сушу рыбы. Грудь теперь дрожала, как мясное желе.
– Если у вас ко мне всё, прошу оставить мою комнату, – я указала на выход. – И запомните мои слова.
Она ещё с пару мгновений буравила меня остановившимися глазами, потом кивнула, пролепетала что-то похожее на сумбурные извинения, повернулась и исчезла за дверью.
Я устало выдохнула и опустилась на кровать. Рука случайно коснулась прохладного шёлка, я смяла его, находя в этом странное удовлетворение.
Если я скажу матери, илирма Готтон вылетит из замка сразу же. Думаю, это понимали и я, и она сама. Как ни мягка мама временами, внутри у неё был стальной стержень. Любовницу отца рядом с собой она ни за что не потерпит.
Другое дело, что это почти наверняка разобьёт ей сердце. Поэтому я и молчала до сих пор, и собираюсь молчать впредь, о чём илирма Готтон, слава Матери, не догадывается. Пусть между мамой с отцом нет особенной страсти в отношениях, всё же я знала, что она его любит.
Отец тоже, наверное, любит её… Но мужчины сделаны из другого теста, они могут любить одну, а спать со многими. Так сказал Ральд, когда я рвала и метала, впервые узнав, что у Эйлера появились другие женщины. Правда, брат тут же добавил, что сам он никогда так не поступит, и ему я верила. Он вообще не проявлял особого интереса к этой части жизни – или просто очень тщательно скрывал её от меня.
Снаружи