Пламя и ветер. Ева Вишнева
Нет, ты это специально сделала. Я знаю.
…Ингрид поднимается с земли. Ингрид смотрит не моргая и соглашается:
– Да. Специально. Все потому, что у тебя густые и блестящие волосы, а у меня нет. Потому, что губы твои спелые, а мои тонкие и кривые. И кожа у тебя беленькая как молочко, и стан тонок а меня мальчишки так и продолжают дразнить толстой жабой.
– Не моя вина, что ты такой уродилась, – смеется Роза, с уголка губ стекает красный сок.
Ингрид подходит к кусту и срывает первую ягоду.
…Люди смотрят на то, как вода уходит из долины. Обнажаются подгнившие скелеты домов, еще немного, и можно будет вернуться.
Роза и Ингрид лежат на земле с распахнутыми глазами. В глазах отражаются облака, губы измазаны красным. Люди боятся смотреть на них, люди винят в их смерти чудовище: верно, девочки наелись ядовитых ягод, потому что увидели его глаза. Оно их заставило.
"Это все чудовище. Хорошо, что вода ушла. Вон виден мой дом".
Призраки смеются, призраки хохочут. Они знают, что никакого чудовища нет.
Они смотрят на девочек, застывших у порога. Ласково говорят Ингрид:
– Можешь остаться, будешь нашей королевой. Ты теперь наша, наша, наша!
Кричат Розе:
– Убирайся! Уходи, уходи, уходи! Ты не наша! У тебя холодная кровь, но душонка все еще горячая!
Призраки беснуются, призраки рвут черные локоны Розы. Ранят белую кожу. И она убегает, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая. В деревню, навстречу людям. А они смотрят на нее и спрашивают:
– О боги, Розочка, что с тобой? Что стряслось?
И никто уже не помнит, как она лежала, раскинув руки и глядя в небо.
Не помнят люди, как разжимали окоченевшие пальцы, переплетенные с пальцами Ингрид, как клали на грудь ветку самых спелых и самых красных ягод, как опускали гроб в землю.
– Я хорошо сыграла? – спросила девочка.
“Замечательно, – подумала я, пропуская мимо ушей ответ Алана. – Вот только это совсем недетская история”. Хотя и мне ее рассказывали в совсем юном возрасте. Тогда нянюшка Илая сидела на краю кровати, обтирала меня смоченным в прохладной воде полотенцем. Успокаивала, отвлекала сказками. Какое большое горе: семья на остаток лета уехала в нашу старую резиденцию, а мне пришлось остаться из-за болезни. Я отчаянно скучала по пологим берегам полноводной реки, по жеребятам и кроликам, которых разводила присматривающая за резиденцией семья. Без наших с Лилией игр, без сада с цветущими розами. Дни проходили тоскливо.
Илая пыталась успокоить, рассказывала все истории, которые знала: от добреньких сказок до жутких легенд. Приговаривала: "Ничего, милая, будущим годом туда отправимся". Я ей верила, не зная, что в резиденцию больше никогда не попаду. Не зная также, что до следующего лета Илая не доживет, а у меня появится сестра Вэйна, и ее здоровье поставит крест на семейных путешествиях.
Когда Вэйна немного подросла, я попыталась рассказать ей об Илае и ее историях. Но мне не удалось аккуратно переложить их на язык жестов,