Мое тело. Эмили Ратаковски
игриво наклоненными друг к другу. Справа – черно-белая фотография моей мамы из начальной школы, ее волосы заплетены в короткие косички. Слева – моя фотография, сделанная примерно в том же возрасте, волосы с лица убраны черной повязкой. Две девочки широко улыбаются. Если бы не качество старой фотографии и год, напечатанный в правом углу, можно было бы подумать, что на этих изображениях один и тот же ребенок. «Кто есть кто?» – спрашивают гости.
В детстве мои волосы постоянно путались. После ванны мама использовала спрей для облегчения расчесывания и щетку, чтобы распутать колтуны. Головы болела от бесконечных рывков, а шея ныла от необходимости держать голову ровно. Я ненавидела этот процесс. Пока слезы текли по моему лицу, я пыталась сосредоточиться на спрее для волос, потому что на его этикетке были нарисованы морские животные, и разглядывала улыбающегося оранжевого морского конька и пухлого синего кита. От сладкого запаха спрея у меня текли слюнки. Чувствуя, как расческа впивается в кожу головы, я в отчаянии кричала: «Не надо!»
В доме, где я выросла, не было потолков, а стены не доходили до крыши, так что эти крики заполняли все пространство. Услышав мой вой, отец начинал петь из другой комнаты: «Волосяные войны, ничего, кроме волосяных войн» – на мотив темы из «Звездных войн»[6].
Меня не воспитывали религиозной, и разговоры о Боге отнюдь не являлись частью моей жизни. Я никогда не молилась в традиционном смысле этого слова, но помню, как в детстве молилась о красоте. Лежа в кровати с зажмуренными глазами, я концентрировалась так сильно, что меня прошибал пот под одеялом. Я верила, что для того, чтобы Бог воспринял тебя всерьез, ты должен очистить свой разум, насколько это возможно, а затем сосредоточиться на расширяющихся пятнах света под веками и думать только об одной вещи, о которой мечтаешь больше всего.
«Я хочу быть самой красивой», – мысленно повторяла я снова и снова, мое сердце поднималось куда-то к горлу.
В конце концов, уже не в силах сопротивляться другим мыслям, приходящим в голову, я засыпала с надеждой, что Бог будет достаточно впечатлен сей медитацией, чтобы ответить мне.
Отец моей мамы, Эли, был строгим и серьезным. Он родился в 1912 году и приехал на остров Эллис из небольшого местечка на территории тогдашней Польши, а ныне Беларуси. Талантливый пианист, дедушка окончил Джульярдскую школу в пятнадцать лет, стал химиком, а кроме того, отцом трех дочерей и сына. Он говорил моей маме, что с ее стороны неуместно благодарить людей, которые делают комплименты ее красоте. Он не чувствовал, что она чего-то достигла.
«Что ты сделала? – спрашивал он. – Ничего. Ты ничего не сделала».
С раннего возраста я знала, что ничего не сделала, чтобы заслужить собственную красоту, как указывал маме дедушка. Значит, моя красота была подарком от матери? Временами я ощущала, что она каким-то образом чувствует свое право на нее, как на завещанное украшение, которое когда-то принадлежало ей и с которым она прожила всю жизнь. Эта красота досталась
Медиафраншиза в жанре космической оперы, включающая в себя 11 художественных фильмов, а также анимационные сериалы, мультфильмы, телефильмы, книги, комиксы, видеоигры, игрушки и прочие произведения, созданные в рамках единой фантастической вселенной.