Профессиональный некромант. Пенталогия в одном томе. Александра Лисина
делало бессмысленным все наши приготовления! И от которого зависела жизнь магистра!
Я замер, когда увидел, как медленно, будто во сне, разлетается вдребезги все, что составляло смысл моей жизни. Как щедро выплескивается из пробитой сферы копившаяся десятилетиями сила. Как бессмысленно она разливается вокруг, неумолимо утекая в никуда. И как страшно меняется лицо мастера Твишопа, до которого тоже начало доходить, что в скором времени он безвозвратно умрет.
– Будьте вы прокляты со своими экспериментами! – прохрипел Нев, когда под неподвижным взглядом магистра его тело охватил бешеный огонь. – Без силы! Без знаний! Без памяти! Пусть у вас никогда и ничего не полу…
Я вздрогнул, заслышав слова ритуального проклятия, и машинально взмахнул рукой, затыкая безумцу рот. Затем повернулся к смертельно бледному учителю, который уже без сил опускался на ложе. Встретил его обреченный взгляд, в котором неожиданно появилось смирение. Понял, что жить ему осталось всего несколько коротких вздохов, и со злостью сжал зубы.
А потом решительно стиснул кулаки. Отогнал от себя ненужные мысли. Хладнокровно подсчитал, сколько у меня осталось времени и, наложив кратковременный стазис на собственную рану, быстро шагнул в сторону.
Погасить волю извивающегося от боли ученика не потребовало много сил. Гораздо сложнее оказалось поднять его обмякшее, обгоревшее до неузнаваемости, но еще живое тело и аккуратно опустить на место разбитой сферы. Затем подключить оборванные кинжалом нити заклятия. Заново подготовить их к работе. Воссоздать структуру управляющего заклинания, принести новые инструменты и, вспомнив тонкости человеческих жертвоприношений, шагнуть к распятому телу.
Что ж, он сам выбрал свою смерть. Предательство не прощается нигде и никогда. А я, хоть и считал предателя когда-то своим, сейчас не был способен ощущать даже смутный намек на жалость. В конце концов, теперь это – лишь подопытный материал. Не хуже и не лучше обычного. Впрочем, нет. Он все-таки лучше, чем те бедолаги, которые добровольно ложились на мой алтарь: некромант в обряде – это знатная добыча.
Первый надрез на обгоревшей коже я сделал сам, умело отделяя еще живую плоть от костей. Не обращая внимания на сдавленное мычание, аккуратно разметил места для секции. Нанес все необходимые руны. В полном молчании обработал сперва одну руку бешено бьющегося ученика, затем вторую. Перешел на грудь, живот и наконец ноги, испытывая даже нечто вроде приятного удивления от того, что крови из спекшейся от жара кожи вытекло совсем немного. После чего закончил с предварительной подготовкой. Не глядя на хрипло воющего предателя, зачаровал нужные мне инструменты, позволив им продолжить этот кровавый труд. И, на мгновение холодно взглянув в выпученные, полные ужаса глаза, в которых с удовлетворением прочел понимание, равнодушно отвернулся.
– Я нашел для вас новый источник, учитель, – сухо бросил я, осторожно коснувшись ладони магистра, больше не чувствуя в ней биения жизни, не слыша его