Пограничный городок. Китайская проза XX века. Сборник
была так себе, – я втянулся, появились друзья, было с кем словом перекинуться и пошутить, накопился опыт, работа, конечно, не вдохновляла, но и бросить ее я тоже как-то не решался. Опять же, тщеславие было весомее денег, поэтому я привык к службе, а стать слугой означало спуститься на ступеньку ниже, пусть даже денег при этом заработаешь больше. Это было смешно, очень смешно, но такова человеческая природа. Я советовался с сослуживцами, никто не хотел уходить. Одни считали, что и так перебиваются, к чему менять профессию? Другие полагали, что, сидя на одной горе, можно лишь взирать на высоту соседнего пика, нам, беднякам, никак не разбогатеть, уж лучше смириться! Третьи говорили, что в полицейские идут даже некоторые со средним образованием, и если мы получили эту работу, то, считай, повезло. К чему дергаться? Даже офицеры и те говорили: худо-бедно живи так, это ведь служба, с твоими-то способностями рано или поздно сделаешь карьеру! Когда так говорили, то я оживал, опять же, начав упрямиться, как будто бы проявил неуважение к товарищам. Ладно, пусть все остается как было. Как же с учебой детей? Не будем больше об этом.
Вскоре мне выдался шанс. Господин Фэн, чиновник высокого ранга, сразу потребовал приставить к нему аж двенадцать полицейских. Четверых на ворота, четверых в курьеры, четверых в сопровождение. Эти четверо сопровождающих должны были уметь ездить верхом. В то время автомобилей еще не было и крупные чиновники разъезжали в больших колясках. В прежние, цинские времена, когда сановник сидел в паланкине или в коляске, то перед ним шествовал один всадник, а другой замыкал процессию. И вот этот господин Фэн решил восстановить этот чиновничий обычай, за его коляской должны были следовать четыре охранника с ружьями. Оказалось, что найти умеющих держаться верхом не так-то просто, перебрав весь охранный отряд, отыскали только трех. Но посылать троих было неприлично, наши офицеры схватились за головы. Я усмотрел в этом деле выгоду: тому, кто ездит верхом, наверняка должны были давать деньги на зерно для коня. Ради учебы детей я должен был рискнуть, если бы удалось на кормовых денегах сэкономить юань-другой, то можно было отдать деток частному учителю. Конечно же, соображения моих были корыстными, но я ведь и жизнью рисковал, так как не умел ездить верхом! Я сказал офицеру, что готов пойти на это задание. Тот спросил, умею ли я держаться в седле. Я не сказал ни да ни нет. Поскольку других кандидатов не было, то он и не стал допытываться.
Когда есть решимость, то любое дело сладится. При первой встрече с лошадью я про себя решил так: если разобьюсь, то дети попадут в приют, что может быть не так уж и плохо; если же останусь жив, то детки смогут учиться. Поразмыслив таким образом, лошади я уже не боялся. Если я ее не боялся, тогда ей следовало бояться меня, разве не так устроено все в Поднебесной? Опять же, ноги у меня были ловкими, голова – сообразительной, и, поговорив с теми тремя, что умели ездить верхом, я много узнал о приемах верховой езды. Найдя лошадь поспокойнее, я попробовал ездить, ладони были мокрые от пота,