Казус. Индивидуальное и уникальное в истории. Антология. Коллектив авторов
Сосорина, а также стажеры-исследователи Научно-учебной лаборатории медиевистических исследований Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Дарья Анатольевна Серегина и Ольга Алексеевна Макридина.
Некоторые статьи сопровождаются авторскими послесловиями. Квадратными скобками обозначены примечания, которые отсутствовали в статьях изначально, но были добавлены авторами или составителями при подготовке этого сборника.
О. Ю. Бессмертная
Лаборатория «Казуса»: о статьях Ю. Л. Бессмертного
– Ищу название для нашего альманаха… Понимаешь, мы будем писать о разных неожиданных случаях, необычных событиях, нестандартных поступках… Меня вот очень привлекает выражение «вот так казус!», «что за казус?!» – но теперь ведь так не говорят?
– Ну и что? Так и назови, «Казус»…
Так в разговоре Ю. Л. Бессмертного с женой, Ириной Михайловной, и родилось название альманаха, предложенное им коллегам и принятое всеми.
Хотя я начала эти заметки со своего рода семейной легенды, я не претендую здесь на какое-либо особое знание или особое свидетельство: мои представления о том, как рождался «Казус» в версии Ю. Л., – лишь одна из возможных трактовок, и основывается она не только на моем общении с отцом, но и, как у многих других, на чтении его работ; устные обсуждения в Центре «История частной жизни и повседневности» ИВИ РАН и сопутствовавшем семинаре, где отшлифовывались предлагавшиеся идеи, остаются за рамками моих наблюдений.
Статьи, которые здесь переиздаются, как и выработка самого подхода, обретшего в итоге название «казусного»[44], создавались Ю. Л. в ситуации эмоционально двойственной. С одной стороны, это был период его творческого подъема и вдохновения, попросту счастья от найденного нового – в контексте тогдашней отечественной историографии – ракурса взгляда на прошлое. Этот радостный подъем был, конечно, важной частью общего ощущения свободы – свободы мысли, слова, общения, наступившей после падения советского строя, частью всего того, что теперь стало принято называть «надеждами 90-х». С другой стороны, предлагавшийся подход вызывал скепсис, а то и резкое неприятие большой части коллег-сверстников. На Ученом совете Института всеобщей истории, где утверждали к печати первый выпуск альманаха (к печати должны были утверждаться все издания, выходившие под институтским грифом), не только планировавшаяся книжка, но и само обращение к «уникальному и индивидуальному в истории» подверглись резкой критике. Особенно горьким было то, что критиками выступали не (только) те люди, от которых «три мушкетера» новой исторической науки в Советском Союзе – А. Я. Гуревич, Л. М. Баткин и Ю. Л. Бессмертный – привыкли ждать идеологических заграждений[45], но и один из них самих, А. Я. Гуревич, причем он был особенно категоричен. Подходы, введенные Гуревичем за 20–25 лет до того в отечественное историографическое пространство
Поначалу его иногда называли также «казуальным» (не путать с «каузальным», то есть причинным). О поисках Ю. Л. в этом пространстве см. важную статью:
О «новой исторической науке» в СССР и роли трех названных ученых см.: