Мама напрокат, или Семья в подарок. Ирина Агулова
я знаю, но вначале был абсолютно уверен, что вижу перед собой свою жену, бросившую меня и дочь чуть больше двух недель назад, – кивнул он. – Кстати, моё имя Энрион, можно просто Энри, а это Катарина, но она предпочитает, чтобы её называли Кэти. А как вас зовут?
– Аделина, сокращайте на своё усмотрение, мне без разницы, что Лина, что Адель – всё одно, – промолвила, качая головой и пытаясь прийти в себя от новой порции информации, свалившейся на мою голову.
Странная реакция малышки, да и самого Энриона, когда он увидел меня впервые, стала теперь вполне понятной. Вот и причина неадекватного поведения обоих. Правда, ситуация с речью так и не прояснилась, хотя, судя по именам, они всё же были не из наших мест.
– Я кушать хочу, сильно, – прошептала Кэти, тяжело вздохнув, так и не выпустив из рук мою штанину. – Можно мне чего-нибудь поесть?
– Конечно, милая, давно пора. Со вчерашнего вечера ничего не ела, сказал Энри. – Пойдём к столику, выберешь себе что-нибудь по вкусу.
– А мама? – малышка с надеждой подняла на меня заплаканные глазки.
Взглянув на её отца, я промолчала, думая, что сейчас он скажет ей правду, но тот лишь рассеянно смотрел куда-то вдаль, будто обдумывая что-то.
– Вы не собираетесь ей ничего объяснять? – вскинув бровь, поинтересовалась у мужчины, уже заранее зная вероятный ответ.
– Отняв тем самым у ребёнка надежду? – горько усмехнулся тот. – Она впервые за две недели попросила поесть. Как думаете, сколько девочка протянет такими темпами?
Переведя взгляд на худенькое тельце в пышном розовом платье, я тяжело вздохнула.
– Эх, что с вами делать? – пробормотала и, обратившись к малышке, уже громче добавила: – Пойдём, солнышко, хорошенечко покушаешь, а потом папа с тобой серьёзно поговорит.
Глядя на улыбку, озарившую детское лицо, я поняла, что вляпалась в историю по полной, но бросить голодного ребёнка, зная, к чему это может привести, совесть не позволяла.
Подойдя вместе с девочкой к столику, на котором возвышалась целая гора еды, я внимательно взялась за изучение имевшегося в наличии, но кроме картошки фри, бутербродов, чипсов и прочего, включая сладости, не наблюдалось ничего, чем можно было бы накормить голодного ребёнка, не навредив при этом растущему организму.
Пока я продумывала варианты, как можно исправить положение, Энрион широким жестом хлебосольного хозяина, указав на гору вкусных вредностей, предложил малышке отобедать.
– Вы в своём уме? – опешив от такой недальновидности, выпалила я.
– Что-то не так? – нахмуренные брови и сжатые в линию губы говорили о том, что я перешла границу дозволенного.
– А то, что не стоит давать ребёнку есть всё это на голодный желудок, – уже спокойнее промолвила я, коря себя за несдержанность, – если не хотите потом хвататься за голову, наблюдая весьма неприятные последствия.
– Не понимаю! Когда мы пришли сюда, дети, находившиеся в зале, ели то же самое, – не сдавался мужчина, отстаивая