Бантик. Елена Александровна Кочергина
когда-нибудь видели, чтобы камни шевелились? Я видел. В один прекрасный солнечный денёк, что-то зашуршало в гостиной, потом со стуком свалилось с балконного порога. Я насторожился. А когда увидел у камня голову и четыре лапы, страх прошёл. Даже запрыгал вокруг него по часовой стрелке, хотел с ним поиграть. Ну, понюхал, конечно… куда без этого. Мама на кухне хлопнула холодильником, потрясла коробкой, оторвала что-то хрустящее. Камень ускорился.
– На, Мотя!
Оно бежало так «быстро», что я даже успел посидеть, полежать, снова посидеть, чуть не уснул между кухней и залом, откуда хорошо было видно, как «торопился» камень. Это было долго, но он достиг пункта назначения… Мама дала этому существу капусту и еще что-то невкусное, похожее на мой корм. Нет, это не мой, но на всякий случай пошёл свою еду охранять.
Глава 3
Мои люди
Моя настоящая жизнь началась именно с этих новых четверых «больших» и с этого нового дома. Здесь я чувствовал себя идеально, наверное, это и есть смысл жизни маленькой собачки – ощущать такое счастье и заботу. Я часто слышал от «больших», что постарше, разговоры про других чужих «больших», и они говорили: «Что за люди такие?» «Вот нелюди!» «Какие хорошие, честные люди.» «Ты же умный человек!» «Да, он у меня человек трудолюбивый!» и ещё много-много всяких похожих слов. Не знаю, в какой именно момент я понял, что все «большие» и есть люди, но наконец усвоил новое слово. Со временем я стал хорошо понимать слова моих людей. Я знал, когда они говорят со мной, а когда лучше помолчать и не мешать. Под их разговоры вечерами я обычно дремал от усталости – так хотелось понять каждое слово, уловить смысл.
Самый важный человек в моей жизни была мама. Она была молодым, энергичным, но тревожным человеком. У неё было много забот помимо меня. Она часто уходила, приходила, что-то готовила, ругалась на Кирюшу. Они долго сидели за столом, писали, читали, решали, резали, клеили, лепили, слушали. Потом она кормила меня, рыбок в аквариуме, черепаху, гуляла со мной, потом опять куда-то уходила, приходила. Поливала цветы, с кем-то говорила по телефону, что-то печатала, гремела посудой, шуршала веником. И так целыми днями. Она возила меня к ветеринару, стригла мне ногти, чистила уши, купала, брала с собой в гости, покупала мне маленькие сапожки и костюмчики, вязала свитеры.
Кирюшу я просто любил. Я не чувствовал в нем защиты и уверенности, но он был частью семьи, и если кто-то кого-то обязан был защищать, то это был я. Ему было шесть лет, когда я у них появился. Как же я не любил его школу и эту ужасные уроки. Времени на меня у мамы стало намного меньше.
Со мной часто гулял только дедушка, а на бабушку легли обязанности по моему кормлению.
Папа… О, это желанное, родное слово. Он меня забрал и привёз в новый дом. Я испытывал нескончаемую благодарность к этому человеку. Жаль, что он подолгу отсутствовал. Иногда его не было неделю, а порой месяц. Он приезжал, и я радовался ему, как никому другому. Я так тонко, пронзительно и протяжно визжал, что у меня почти получалось пропеть «Пааа-паа». Когда он был дома,