Вечная Мировая. Сергей Ивкин

      Высокий воздух. Фляга «Бугульмы».

      Сухарики. Далёкие холмы.

      Вот с кем ты говоришь, башка седая?

      Планета под ботинком проседает.

      Хвост лошади, стоящей на горе.

      Что очи, возведённые горе,

      увидят в небе, кроме Салавата?

      Немного зябко и череповато.

      Усыпанная звёздами Уфа.

      Куда ещё прийти во сне («Фа-фа», –

      из Фёдорова строчку напевая,

      из фляги по глоточку выпивая)?

      Тогда нас было много, нас несло

      сквозь сумерки, нам было веселó,

      и лишь ребёнок ныл, просясь на плечи.

      Архитектура, жизнь, фрагменты речи.

      А запись на повторе – ты один:

      вперёд ушёл эскорт любимых спин,

      и снятся только мелкий снег и фляга,

      вечерний город в триколоре флага.

      Вот так стоишь, как жёлтый сухоцвет.

      Рассеянный совсехсторонний свет.

      Шекспир какой-то. Акт четвёртый драмы.

      И вместо титров – вязь кардиограммы.

      Скольким хотелось бы: «Здравствуйте, как дела?»

      Помнишь и любишь, но застревают в горле

      напоминания: мимо судьба вела,

      ну так чего беспокоить их личным горем?

      Всякая реплика – жажда сказать своё,

      не поделиться, вывалить, вот, носитесь.

      И потому безадресные «алё» –

      все мои тексты. Кто я всем вам? Проситель?

      Да, не Пракситель. Не мраморные века,

      а восковые месяцы дарят губы.

      Голос, скрипящий сквозь буквы издалека.

      Помнит и любит. Кого из нас помнит и любит?

      Терпение – есть пение в ночи,

      ворчливый вечер тело отключил,

      и только голос фонарём в метели

      качается. Высокая печаль

      без горечи, но с гордостью. Рычаг –

      поднять себя из карстовой постели.

      Спокойствие. Угрюмость без хандры.

      Болезненного опыта дары,

      когда чем больше били, тем счастливей.

      Уверенность, что месяц – и теплынь.

      И можно будет пить из пиалы,

      открыв окно, горячий чёрный ливень.

      Нищебродный мирок.

      Сборище идиотов.

      Для стороннего взгляда

      каждому есть работа:

      коль плодимся и множимся,

      роды и юбилеи.

      Мы давно не горим –

      бесперебойно тлеем.

      Приходилось однажды

      проездом в мирах богатых:

      небоскрёбы взлетают,

      взрывается навигатор,

      и живут не пойми на