Театр Аустерлица. Евгений Брейдо
ка
Чего он никогда не умел, так это заключать надежных мирных договоров. К чему идти на компромисс, если можно выиграть еще одно сражение?! А проиграть с такой армией он не может. Амьенский мир был хорош для французов, но хватило его всего на год. Слишком мало оказалось согласия и сильна взаимная злоба. Англичане не были разгромлены, как австрийцы, не хотели ничего уступать. Войне нужна была свежая кровь и они сумели впутать русских, а надеялись еще и пруссаков.
Одним махом перепрыгнуть Ла-Манш не удалось – адмиралы ни на что не годны, и война погнала армию в другую сторону – к Рейну. Его ворчуны дошли туда за три недели, а еще через две он поймал в хитрую паутину своих корпусов жирную муху – 85-титысячную армию Мака. Самоуверенный доктринер до самого конца не верил, что со всех сторон окружен – он проводил стратегические маневры, в его заполненной пустыми схемами голове неприятель был отрезан от линии коммуникаций и уничтожен. Зато генерального сражения удалось избежать, запертая в Ульме армия сдалась и крови пролилось меньше, чем обычно. Но война на этом не кончилась, одной победы оказалось мало.
Теперь русские соединились с австрийцами возле крепости Ольмюц, у них прекрасная позиция и больше войск, чем у него. Атаковать глупо, а выжидать опасно – время работает на них. Нужно как-то выманить их оттуда.
Его мозг, созданный для военных головоломок, жадно набросился на новую задачу. Перед глазами возникла местность с прямоугольниками войск союзников, потом праценское плато и окружающие долины, занятые собственной армией. Войска пришли в движение: поскакала кавалерия, ровные пехотные линии затрещали залпами, синие каре двинулись вперед, голова содрогнулась от грохота пушек и в ней внезапно стали появляться неясные еще картинки будущего сражения. Одни он тут же отвергал, на других останавливался подробнее и они становились яснее, но потом тоже уходили, наконец, несколько последних завладели его сознанием, перекручивались в воображении так и эдак и он стал уже проборматывать имена командиров, номера корпусов и дивизий. Мысль стремительно летела вперед и была точна, кажется, он поймал за хвост эту жар-птицу. В такие моменты, а он знал их хорошо, все суетное отступало, мелкое тщеславие и безбрежное честолюбие его больше не имели значения, так же не было смысла ни в победе, ни в поражении: маленький смирный Наполеон просто следовал за мыслью как послушный ученик. Важна была только она одна, решение уже существовало объективно как данность, как предмет – стена или стол, и больше никак от него не зависело.
Выходило очень просто. Для обхода и атаки, как ни крути, недостаточно войск – так пусть союзники сами атакуют. Молодой царь грезит военной славой. Ну что ж, придется пока побыть пугливым Дарием, чтобы он почувствовал себя всамделишным Александром перед Гавгамелами. Недолго, всего один вечер, утром поменяемся местами.
Они, скорее всего, захотят отрезать его от Вены, т. е. окружить правый фланг, но при этом неминуемо оголят центр, по которому он как раз и нанесет главный удар: прорвет его, выйдет им в тыл, сомнёт, раздавит левый фланг врага и превратит их манёвр в свою победу. Ему нужна сокрушительная победа, чтобы одним ударом закончить войну.
А если они поймут, что это ловушка? Останутся в Ольмюце, будут ждать подкреплений? Его одолевали сомнения. Сколько еще может подойти русских – 100 тысяч? Больше? Если поспеют из Италии эрцгерцоги Иоанн и Карл с 80-ю тысячами? Тогда ему останется только считать мертвецов, и незачем было хвастаться в письме Жозефине: «Займусь теперь русскими – им конец».
Нет, царю нужно сражение – как иначе раздобыть славы?! Говорят, юноша ангельски красив и воспитан не хуже прежних французских королей. Жаль, если с ним что-нибудь случится в бою. Лазутчики доносят, что всю армию на походе заставил идти строевым шагом. Печатать шаг, не сгибая ног, по моравским дорогам – ох, вряд ли солдаты будут ему благодарны. Похоже, что военное искусство – не его стихия.
Там два императора и ни одного командующего. Дивная комбинация, но они могут ждать и станут от этого только сильнее – к ним подходят подкрепления. А у него их почти нет. Зато есть удача и доблестная армия, которая верит в своего императора почти как набожные крестьяне в Господа. Да, через шесть дней годовщина коронации. Хорошо бы к этому времени выиграть битву. Империя оказалась отменным рецептом от террора. Бурбоны убедились, что нет никакого смысла в адских машинах – его смерть ничего им не даст. Французы хотят монархию, только совсем другую. Справедливые законы, дворянство несомненных заслуг и орден Почетного легиона для самых достойных – вот что нужно французам. Люди готовы умирать за этот маленький кусочек серебра с позолотой. А ведь никто не верил. Нарушает принцип всеобщего равенства. Ну и что?
Разговор с Карно
Либерализм или республика?
Вот кого жаль было отпускать в отставку. Вряд ли у него еще будет такой военный министр. Великий человек с лицом фабричного рабочего: водянистые глаза, большой нос, всклокоченные волосы. К тому же оспины на лбу и по щекам. У любого капрала в гвардии вид поавантажней. Ни военного опыта, ни образования, однако лучшего организатора для армии не найти. Видит сразу и лес и каждое дерево. У Карно