Двойняшки по ошибке. Вероника Лесневская
для нас, спасибо, – шепчу благодарно. – Дальше мы как-нибудь сами.
Слезы бессилия срываются с ресниц, окропляют щеки и тонкими ручейками стекают к подбородку.
– Старайся меньше нервничать, вовремя есть и много пить, – грозит мне пальцем Алевтина Павловна, и ее строгость приводит меня в чувства. – Про грудное вскармливание все запомнила? – киваю лихорадочно. – Полезно, удобно и… экономно. Что в вашей ситуации немаловажно. Так что старайся сохранить молоко, – наставляет меня.
– Да, конечно, – шмыгаю носом и неуклюже вытираю мокрое лицо.
– Злата? – зовет меня настороженно.
– М-м-м? – поднимаю голову.
– Я могу тебя с детьми оставить? Ничего не учудишь? – хмуро сводит брови.
– Что? – округляю глаза недоуменно. – Нет, что вы. Я… справлюсь, – обещаю, но сама себе не верю.
– Звони, если что. В любое время суток, – визитку свою оставляет.
Стоит Бересневой покинуть комнату, как начинается нечто страшное.
***
Анечка и Артем будто специально ждали, когда мы останемся наедине. Я едва успеваю разобрать вещи и перекусить, как они просыпаются. И начинают мяукать в унисон. Сначала, как два маленьких котенка, но чем дольше я медлю, тем громче становятся их голоса. Радует одно: двойняшки наконец-то набрались сил, ведь в первые дни даже толком не кричали, только отсыпались. Худенькие, слабые. От одного взгляда на них сердце замирало.
То ли дело сейчас, когда мы оказались дома…
– Рыжики, тише, – уговариваю их я, а сама на часы поглядываю. Измученный мозг все никак не может высчитать, пришло ли время кормить малышей.
Лихорадочно переодеваю их, сменив подгузники, а после – пытаюсь устроиться так, как мне показывала акушерка, чтобы одновременно обоих к груди приложить. Но подушки выскальзывают из-под моих локтей, рыжики ерзают слишком бойко на моих руках, отворачиваются и вопят что есть мочи, разозленные и голодные.
Вздохнув, перекладываю детей на кровать, как можно дальше от края. Стараюсь игнорировать многозначительный стук в стену от бабули-соседки.
– Будто я специально детей орать заставляю, – бубню себе под нос гневно. – Наслаждаюсь плачем! – фыркаю.
Не выдержав, несколько раз ударяю в стену в ответ.
– Я сейчас детей вам принесу, а сама сбегу, – выкрикиваю я в тонкую перегородку между комнатами. – Я молодая и дурная, легко так сделаю, – лгу я, ведь никогда не поступлю подобным образом.
Но моя угроза на бабулю действует. Слышу приглушенное бурчание, а потом шаги отдаляются – и с той стороны становится тихо. Чего не скажешь об этой.
Выдохнув со стоном, решаюсь на крайние меры. Нахожу в сумке пустышку, которую мне еще Снежана в роддоме вместе с подгузниками подсунула, заговорщически подмигнув, ведь акушерки категорически ее не рекомендуют. Но выбора у меня сейчас нет.
Занимаю ротик Артема соской, а Анечку беру на руки. Кормлю по очереди, ощущая, как капельки пота проступают на лбу и висках.