Ветер Кайласа. Екатерина Викторовна Королькова
застыла. В ее глубине не осталось волшебства, не осталось прежней силы, и последние крупицы разума рассеялись в ветвях мелкими искрами света.
Мужчина услышал последний вздох магии и облегченно расслабился. Затем легкой, кошачьей походкой прошел по травяным островкам и вышел на твердый участок.
Ярина оказалась рядом. Подняв ее личико вверх, он вытер бархатные щеки рукавом и поблагодарил за спасение.
Девушка стушевалась от прикосновения. Неопытное сердце забилось чаще.
Кожа рук иноземца была удивительно нежной и теплой. Хотелось прижаться к ней хрупким телом и греться до скончания времен. Желание нырнуть в объятия стало непреодолимым, и Ярина обняла воина.
Когда голова семнадцатилетней защитницы легла на грудь Фэна, он затаил дыхание. Видеть женщину Асии он не мог, но ощущать ее тепло и вдыхать аромат – вполне.
Запах луговых цветов окутал его и лишил возможности думать.
Год за годом старюсь я всечасно,
Все то попусту, и жизнь моя напрасна.
Год за годом вновь возвращена,
К нам является прекрасная весна.
Стихи, сказанные когда-то учителем, всплыли в памяти и отрезвили ум Ветра. Он вновь почувствовал тяжесть меча на бедре и груз прожитых несчастий. Отстранив девушку, воин прошептал:
– Рина, прошу, прими мою помощь. Я буду с тобой до конца и сделаю все ради спасения твоей семьи. Ты ведь за этим сбежала?
Ярина с все еще пылающими щеками кивнула, но, вспомнив, что воин слеп, высказала мысли вслух:
– Добро. Пойдем вместе, ведь это куда проще, чем прятаться друг от друга за деревьями и пригорками, как мы делали весь день.
Ветер улыбнулся, поправил сверток на спине и двинулся за Яриной через лесной массив.
Жен, наблюдавший за объятиями и клятвами, закатил глаза. Светловолосая, большеглазая аска и слепой даожэнь его раздражали.
3.
– Почему ты называешь свой меч Шунхуа? – спросила Ярина и посмотрела на Фэна.
– Шунхуа на языке моего народа означает «морозный узор».
– Это из-за снежинки на рукояти?
Воин кивнул, вытащил меч и вложил его в кисть девушки.
– Он ледяной! – завопила она и отдернула руку.
Он снова кивнул.
– Смотреть вперед. Ночевка, – пленник затряс пальцем, указывая попутчикам на дряхлую избу на опушке.
Два дня троица бродила в лесу, сбивая ноги в кровь. Только воин, или как его называл кочевник – «даожэнь», «заклинатель», спокойно ступал по пригоркам и впадинам, заросшим земляникой, шелковицей и кустами смородины.
– Зайдем?
Усталая девушка взглянула на попутчика.
– Да, – отозвался тот.
В покосившейся избе было сухо и прохладно. Кое-где бревна прогнили до дыр, отчего домишко свистел и постанывал. Ярина принесла сухих веток и разожгла огонь в печи. Тепло медленно разлилось по комнате.
Жен зажевал очередную порцию редьки. Запил коренья колодезной водой, которую принес со двора, и сладко уснул. Фэн