Царство пустоты. Дарья Макарова
свои заткни!
– Сам заткнись, дебил! – рыкнула Леся в ярости и неожиданно облизнулась, будто кошка, перед носиком которой поставили целую крынку сливок. – Я может, и облажалась, но на мне крови нет. Я никого не убивала!
– Что ты плетешь, юродивая? – ахнул Сеня, побледнев как полотно.
– А то! Это ведь ты, блюститель нравственности, сбил человека, когда под кайфом по городу гонял. Да, это был всего лишь какой-то старик, но ведь ты убил его! Сбил и бросил его умирать на дороге. Даже «Скорую» не вызвал!
– Врешь!
– Ничего подобного! Если папа тебя отмазал, то это вовсе не значит, что дядьку ты не убивал!
Сеня резко вскочил. Стол при этом заметно пошатнулся. А стул, на котором он сидел, с грохотом рухнул на пол. И без того косившиеся в нашу сторону отдыхающие обернулись на него. Не придумав ничего лучше, Бероев-младший предпочел спастись бегством. За постыдным исчезновением братца Леся наблюдала с нескрываемым удовольствием. Когда же он скрылся в здании отеля, прошептала ядовито и радостно:
– Так ему и надо.
Ночные огни чужого города отражались на черной морской глади. Вдыхая прохладный воздух, я притаилась на балконе своего номера и наблюдала за туристами и небольшими катерками и лодочками у побережья.
Ссора близнецов неожиданно сумела меня задеть. И в голове, будто эхо далеких выстрелов, раз за разом вертелось брошенное Лесей «всего лишь какой-то старик»… Всего лишь старик, которого бросили умирать. Всего лишь старик. Всего лишь…
Я прикрыла глаза, пытаясь обрести покой. А память предательски подбросила давнее воспоминание. Одно из многих, бережно хранившихся в душе под тысячами надежных замков.
Человек, заменивший мне отца, всегда казался мне слишком старым, слишком мудрым, слишком внимательным, слишком отважным, слишком заботливым… Так много этого «слишком» в одном единственном человеке…
И мне всегда отчаянно хотелось приблизиться хотя бы чуть-чуть к его знаниям, ловкости, хладнокровию. Потому я и читала все те книги, что он снимал для меня с полок своей бескрайней библиотеки. Оттого я и не знала усталости, когда день за днем отрабатывала удары и целилась в «яблочко».
Когда я впервые увидела его, время уже изрядно посеребрило его густую, некогда черную, как смоль, шевелюру. А темно-карие глаза смотрели на мир без всякого удивления, без сострадания. Он слишком много видел боли, пролитой крови и жестокости. И все же что-то в нем дрогнуло, и он пригрел несмышленого потерянного ребенка…
Стук в дверь заставил меня скинуть оковы воспоминаний. Стучали не единожды и с заметной настойчивостью. Покинув уютное кресло, я вернулась в номер. Открыла дверь и без намека на дружелюбие посмотрела на стоящего за ней мужчину.
Под моим взглядом он почувствовал себя неуютно, что было для него в диковинку. Но все же природная наглость взяла свое, и, выдавив улыбку, он заявил:
– Артем Бероев ожидает тебя в ресторане. Прямо сейчас.
Я закрыла дверь перед его носом и даже не подумала реагировать на последующие