Спроси у ветра. Эль Беннет
на земле и качающим словно ребенка свою любимую. Он выл от боли. Но знаешь, что пронзило меня больше всего? – спросил Фредрик.
– Что? – ей правда было интересно.
– Стоя над ее телом при погребении, он сказал: «Любить тебя и потерять, было в сто тысяч раз лучше, нежели не знать тебя совсем, моя любовь». – Фредрик взял ладонь Олив двумя руками и стоял так, потирая ее руку своими. Она не стала сопротивляться.
– Что стало с Бароу? – тихо спросила Олив.
– Знала ли ты, что когда умирает один из близнецовых пламён, фиолетовое пламя, которое образовывается во время встречи, расцепляется на две части? Её пламя вернулось обратно в Логос.
Олив знала о Логосе, как и любой лирианец. Логос это смысловой порядок Бытия и Сознания. Он облекает свою сущность во Вселенную. На высших планах Бытия происходит создание форм, но там нет ни твердых, ни жидких, ни газообразных форм. Там все формы существуют в виде идей в разуме Логоса. В более низких измерениях эти идеи начинают менять свою дух-материю – появляется ее пластичность, и дух-материя может трансформироваться и организовываться в формы. Фиолетовое пламя одна из таких форм. Одна из самых высших во всех измерениях. Но Олив не знала, что происходит с фиолетовым пламенем соединенных близнецов после смерти одного из них.
Фредрик продолжил.
– Второй близнец остается со своим пламенем один. Это настолько опустошает, что оставшись в плотной мерности близнец часто не выдерживает потери своей пары и постепенно сходит с ума. Либо умирает вслед за своей парой, чтобы встретиться вновь в другом воплощении. В последний раз, когда я видел Бароу, он был безумен.
Олив почувствовала, как по ее щекам скатились слезы. Такая печальная история любви.
– Понимаешь, Оливка, когда близнецы встречаются, их миссия быть вместе и освещать своей любовью пространство тех миров, в которых они прибывают. Расставание после их встречи это противоестественно. Оно сильно меняет близнецов, почти также, как и смерть. Видя трагедию своего друга, я осознал тогда свою. Я наконец признался самому себе, что оплакиваю то, что так и не успело начаться по моей же милости. У Бароу была Нала, они успели испытать всеобъемлющую любовь, которая пронизывает собой все и вся вокруг. А я отрекся от этого.
Он выставил свою ладонь вверх и на ней материализовался маленький листик бумаги. Фредрик протянул ладонь Олив. Она почувствовала дрожь во всем теле.
– Неужели это… – она взяла листок бумаги и развернула его.
Это была та самая бумажка с его именем инициации, которую она принесла в тот день в замок.
– Я так наивно предполагала, что этот маленький клочок бумаги заставит тебя поверить мне. – грустно сказала она.
Вдруг на Олив накатили те чувства, которые она испытала тогда, стоя в бальном зале: одиночество, отчаяние и боль. Она потерла грудину.
– Олив, родная… – Фредрику хотелось стереть грусть с ее лица.
– Ноа рассказывал, что видел твою эмоциональную сетку, – вдруг