Сады и дороги. Эрнст Юнгер
символ боли и почему с ним сравнивают беззащитного, страдающего человека. Во-первых, само положение – близость к земле – олицетворяет нечто низменное, в отличие от змеи с ее юркими движениями, блестящей чешуей и оружием в виде жала. Во-вторых, это голая, безволосая, совершенно незащищенная кожица, слепота и прежде всего кривизна, из-за чего всё тело превращается в одно сплошное чувствилище.
При виде извивающегося червя всегда испытываешь сочувствие и отвращение, как и в случае свиньи, с которой его сближает сам характер боли. Допускаю, что таким образом происходит расплата за беззаботное существование – червю в тучной земле живется как у Христа за пазухой, свинья же унижается до положения ненасытной толстомясой утробы, а потому такой оборот в их судьбе можно если и не одобрить, то, во всяком случае, с ним согласиться. Но есть и такие животные, которые страдают весьма возвышенно.
У иных червей, живущих добычей, – например, у эррантий, и в особенности у сагиттов, – имеются чрезвычайно красивые виды, какими мне случалось любоваться на море. Здесь видишь, что образ жизни, а вовсе не кровное родство определяет благородство. Племя червей таит в себе много загадок, и необходим острый глаз, чтобы прочитать их иероглифическое письмо, – так, скажем, в них заложено многое из того, что связано с нашей сексуальной природой.
По поводу низменного характера боли добавлю следующее: может быть, грубые мучения тоже выпадают на долю совершенно определенного рода людей? Легко представить, что разные гнусные преступления, как правило, совершаются в отношении таких типов, которые имеют особое отношение к физическому и телесному уровню страданий? Совершенно аналогично тому, как женщины, откровенно возбуждающие сладострастие, обладают наружностью, которая провоцирует свирепого насильника на развратные посягательства. Такой характер страха и боли часто обнаруживается у особ, целиком одержимых стремлением к сладкому и роскошному удовольствию. Наибольшей опасности подвержены те, кого в народе называют кровососами, а публичные девки притягивают мясников. Голый страх всегда навлекает ужасную кару. Тот, кто убегает, словно приглашает к преследованию; а человек, замысливший что-то недоброе, сразу бросается на свою жертву, стоит ему заметить малейшие признаки страха. И потому очень важно при встрече с сомнительного вида личностями (например, если с тобой вдруг заговорили в лесу) соблюдать правила безопасности. Как люди, мы несем на себе некую печать суверенности, сломать каковую непросто, если только мы сами ее не повредим. Звери тоже чувствуют ее силу. Следует только, подобно Марию, знать, что ты неприкосновенен.
Лесок позади нашего дома называется «Филлекуле» и прежде, по всей видимости, служил участком, на котором зарывали в землю павший скот, ведь fillen, давно вышедший из употребления глагол, означает «свежевать» и «сдирать шкуру». Слово это можно было бы использовать там, где в «Мраморных утесах» изображается хижина живодера. Впрочем, и здесь над нечистым местом продолжает