Паучий Случай. Кристина Юрьевна Юраш
спину. Где-то в комнате затаился фотошоп. Других объяснений красоте у меня нет!
Мне казалось, что его уже полюбили все красавицы этого мира. И не красавицы тоже. Если мерить любовь, то только очередями. И я стою последней с табличкой: « Кончился мужик».
О чем я только думаю! Ко мне писец крадется семимильными шагами! А я думаю про красоту мужика, который вот – вот задушит меня голыми руками. Наверное…
Опустив глаза, я честно пыталась насладиться последними секундами своей жизни.
Пока ничего не происходило. Я на всякий случай подняла глаза. Видимо, в них был всего один вопрос: «Когда пойдем казниться?».
Взгляд, который смотрел на меня, был странным. Рассеянным. Как-будто, он смотрит на меня и думает о чем-то своем. Я впервые видела такие глаза.
– Кто ты такая, чтобы давать мне ценные указания? – послышался голос. Я почему-то не могла отвести взгляд. И смотрела прямо в черноту его жгучих глаз. Видимо, так умирают суслики после слов: «Привет, змейка!».
– Извините, – прошептала я. Мама всегда говорила, что вежливые люди живут дольше. Видимо, мама чего-то не знала про человеков-пауков.
– За что? – спокойно и равнодушно спросило его величество.
– За то, что не стала лицемерить, – пожала плечами я. – Ребенку нужен отец. Пример. Вы ни разу не брали его на руки. При мне точно. А ему это нужно…
Я поднесла руку к шее. Мне казалось, что так проще будет спрятать ком в горле.
– Тебе придется смириться с тем, что я – отвратительный отец, – послышался голос. Судя по интонациям, где-то обещали заморозки.
– Иначе тебя бы здесь не было, – произнесло его величество. – Еще одно правило. Чем меньше вы попадаетесь мне на глаза, тем лучше.
– «Вы» – это я и ваш сын? – спросила я, сглатывая.
– Теперь да, – послышался ответ. – Ты и наследник. Ни тебя, ни его я видеть не желаю. Когда я захочу видеть вас, вам сообщат.
– Чем же мы так провинились? – вздохнула я. – Ладно, я! А он?
– Ты слишком много разговариваешь, для няни, – услышала я ответ. – И слишком много думаешь, для женщины.
Из моей дрожащей руки вылетели листики со сказкой. Я присела и стала нервно собирать их. Ничего не понимаю! Так, вот еще один листик. Его сюда. Этот листик сюда. Это начало сказки. А где конец, который он правил?
– А где ваш конец?– спросила и подняла глаза. Мой взгляд уперся в черный бархат штанов. Аккурат в нужное место.
– Я … не вижу… вашего… к-к-конца, – пронесло меня по рельсам заготовленной фразы.
В каждой женщине живут две противоположности. Скромность и любопытство.
Скромность требует опустить глаза. Любопытство – оценить все по шкале: «угрожающе стучать по спичечному коробку» до «сломать стол одним ударом!». Но во мне победила дружба.
Мои глаза забегали. Я покраснела, как школьница, у которой на уроке физкультуры треснули штаны. В душе тут же проснулся парикмахер. Поэтому я просто нервно поправляла волосы. Уже раз двадцатый. Одну и ту же прядь. За ухо.
Мне протянули листок. Я дрожащей