Умина, дочь Гостомысла. Князья Древней Руси. Любовь Сушко

      Он проснулся среди ночи в тот странный час. И тревога, смешанная с невероятной радостью в душе его была ясно ощутима, хотя казалось, что ничего не происходило. Ночью пробудился Гостомысл и вышел из дома своего. Прошелся немного в свете луны и остановился на берегу озера. И странный шорох он над головой своей услышал. Свет луны озарил эту странную птицу, на других непохожую. Непонятно было, какого цвета оперение ее – оно все время менялось.

      Но она показалась ему великолепной, и невольно залюбовался ею юноша в тот миг. И закружилась эта птица над головой его, а когда приблизилась она к нему, заметил он, что у нее женское лицо. В сказках про таких птиц ему рассказывали, но он не поверил бы, что и в реальности они бывают. И заговорила она человеческим голосом:

      – Только миг живет в этом мире птица, всего одно мгновение, так и человек, а потому должен он что-то важное и значительное успеть сделать.

      – О чем говоришь ты? – удивленно воскликнул Гостомысл.

      Загадочными и странными показались князю речи ее.

      – О. князь, негоже тебе в чужом мире оставаться. Жизнь хотя и коротка, но ее достаточно для того, чтобы в свой собственный мир возвратиться можно было, – спокойно отвечала ему она.

      – Но разве это так просто? Кто нас там ждет? – снова не удержался он.

      – Ты должен добиться, чтобы тебя там приняли и рады были твоему возвращению, – утверждала она.

      Так все и случилось в те незабвенные дни. Никто, кроме молодого князя, не видел этой сказочной птицы. И сам он ни одной живой душе о том рассказывать не стал. Они должны верить ему до конца, а как можно было поверить в такие сказания?

      Так все это и начиналось тогда, а было это давным-давно, когда совсем юным был князь славян Гостомысл, потомок славного Руса.

      Паныч началом оставался пока доволен.

      – А что, не так уж плоха птичка моя, – усмехнулся он, – тут есть и таинственность, и прелесть – будет потом как рассказывать красивую сказку. Она внушила ему то, что нужно было. Пусть он немного привыкнет к своей избранности. А потом она явится к нему во сне. И еще раз она напомнит о его особенном предназначении. Тогда он не отступит от задуманного и осуществит все, что надобно ему сделать.

      Бес взялся на этот раз за дело с особенным рвением. Он давно не делал ничего стоящего, а теперь, когда все завертелось, он снова почувствовал себя творцом этого мира – давно уже душой его такое чувство не владело. И снова возник восторг, совсем как тогда, в самом начале, когда отступила тьма. Больше ничего не могло его остановить. И сам Перун ему не брат, если попробует мешать действовать.

      Впрочем,