Мерзиния. Вениамин Хегай
по факту, Хуснутдин Хайруллаевич… Или как пойдёт в Секретариат?
– По факту, по факту, Леонид Александрович. – в ухе раздалось достаточно сердитое сопение. Похоже, начальство изволит гневаться. Значит, есть повод. Не иначе, звонили с Самых верхов.
– По сравнению с тем же периодом за прошлый год – на шестнадцать и три. По сравнению с позапрошлым – на двадцать семь. А если взять за исходный самый… э-э… продуктивный две тысячи…, то на пятьдесят шесть и пять.
– Тэ-эк-с… понятно. Кстати, не знаете, что директор, вернулся?
– Никак нет, Хуснутдин Хайруллаевич, ещё в Бубае. Все Отчёты подписаны Замом.
– Понятно. Благодарю, Леонид Александрович. А… Что мы даём в Секретариат?
– Минус ноль сорок семь сотых процента.
– Хорошо, хорошо… Ну, всего доброго, Леонид Александрович.
– И вам того же, Хуснутдин Хайруллаевич. До свиданья. – Леонид всё равно закончил фразу – для ревниво слушающих, и делающих вид, что поглощены своими делами, соседей. Несмотря на то, что на её середине большой босс дал отбой.
Директор Медеплавильного Комбината, предчувствуя неизбежный разнос и возможное заключение под стражу за «саботаж» и «невыполнение», скрылся в бессрочную командировку в отдалённую страну, с которой у Мерзинии не подписан договор о выдаче преступников, и, похоже, успел вывезти и семью…
Ну, это не проблема Леонида. Пусть работают соответствующие Органы: их бюджет сжирает чуть ли не половину Бюджета страны! Ещё бы – иначе население давно бы…
Собственно, директора понять можно. Кто же удержит уровень выплавки, если богатые руды закончились, а техники для разработки глубинных пластов нет – посдыхала (Ну правильно, нельзя же требовать с неё, как с человека! То есть Подвига во имя сознательности! Изношенные и сломанные станки и механизмы – бич всей Промышленности. Поэтому её и нет…). Комбинату, дающему продукцию, реализуемую за валюту зарубеж, приходится перерабатывать «хвосты» – огромные терриконы отходов. Да при этом ещё экономить дефицитную электроэнергию и газ… И чинить, чинить, чинить… Средства Производства. За свой, понятно, счёт.
Конечно, очередной директор не обязан отвечать за истощившиеся ресурсы и расточительную безалаберность предшественников. А его Зам, оставшийся на фактически тонущем корабле, автоматически превращается в мальчика для битья. Но вот он никуда не сбежит. Наверняка СНБ отслеживает все действия, разговоры и перемещения.
Жаль беднягу. Но шоу должно продолжаться, даже если актёрам больше нечего сказать.
Здесь почти как у классика, два основных вопроса: «Что делать?» и «Кто виноват?» Но актуальней – второй…
Домой «ведущий специалист» ехал куда свободней: пятница. Народ заканчивал в разные часы, и в поездах попадались и свободные места. Он сел.
Мимо опять пробирались профессиональные побирушки и нищие. Он в сотый раз выслушал историю о том, что «мама лежит в больнице, нужны лекарства, а папа нас бросил маленьких», а затем версию почти о том же – на мерзиянском, которую,