Шале в горах. Ольга Морозова
со времён студенчества.
– Анька? Привет, дорогая! Как ты? – Голос у Наташки звенел молодым задором, так что Анна Ивановна почувствовала укол зависти и непроизвольно всхлипнула. – Ты что там, сопли разводишь?! – Наташка сердито прикрикнула на Анну Ивановну. – Прекращай! В чём дело?
Анна Ивановна утёрла слёзы, высморкалась и произнесла в самую трубку:
– Меня на пенсию выгнали… да Герочку вот вспомнила… эх, и дура я была! Кстати, поздравляю с юбилеем семейной жизни. Как твой?
– Да в порядке, бегает как лось. А чего ему сделается? Не летает, конечно, но сейчас в лётной школе преподаёт.
– Он у тебя молодец. Дай ему Бог здоровья! И тебе, кстати, тоже. Как дети, внуки?
– Да ничего… пыхтят, Нинка второго рожать собралась, так что я скоро снова бабушкой стану. А твои как?
– Да тоже ничего. Правда, у Ленки ничего не получается, сколько живут уже… но ничего, лечится, надеемся…
– Ладно, что всё про детей, да про детей… сама как?
– Да никак. Никому не нужная старая бабка. Пенсионерка к тому же.
– Ну-ну! Ты это брось. Какая ты старая? Только на пенсию вышла. Свобода! Наслаждайся. И хватит ныть! Я понимаю, ты к Гере очень привязана была, но нельзя же теперь остаток жизни провести в скорби! Живой в гроб не ляжешь, да и ни к чему это. Неужели бы Гера хотел, чтобы ты себя заживо похоронила? А знаешь, приезжай к нам на Новый год! Ваня рад будет… дети придут, внуки. Егорка такой забавный!
– Да ладно… в такую даль… спасибо, конечно, но как-нибудь в другой раз… Гера мой в горы хотел…
– Так поезжай в горы! Исполни волю покойного. Пусть за тебя порадуется с Небес. А ещё, знаешь, заведи-ка ты любовника! Молодого, горячего! Пусть встряхнёт тебя как следует.
– Ты с ума сошла?! Какого любовника?! Кому я нужна?! Да ещё молодому! Сказала бы ещё старика, чтоб было кому о болячках рассказывать, куда ни шло… а ты – молодого! Молодые на молодых смотрят.
– Не скажи. Сейчас мода пошла брать в любовницы дам старше себя. Так что шансы у тебя есть. Но на крайний случай можно и пенсионера. Будете по улицам под ручку прохаживаться! – Наташка засмеялась.
– Тебе смешно! – Анна Ивановна вздохнула. – А мне грустно!
– А что плакать-то? Старость – болезнь, которая не лечится. Это, знаешь, всех ждёт. Ну, пошумели в молодости, погремели, и хватит. Пора и на покой.
– Кто пошумел, а кто и не очень… прожила жизнь, как в угаре, и вспомнить нечего.
– Прекрати. Слушать твоё нытьё не хочу! Ты просто с жиру бесишься. Муж всю жизнь на руках носил, дочь родила, чего ещё?
– Сама не знаю. И правда, бешусь, наверное, от одиночества. Совсем плохая стала.
– Вот и я говорю: иди, купи платье, или куртку, и поезжай в горы. А про любовника подумай! Не последнее дело от тоски. Кстати, чего это тебя на пенсию турнули? Тебе вроде только пятьдесят пять недавно было? Пару лет ещё могла бы трудиться запросто.
– Да, – Анна Ивановна махнула рукой около телефона, – история одна некрасивая получилась с нашей начальницей.