Изменяющий. Отшельник. Хайдарали Усманов
Или специализированный… Я имею в виду поселения. Поселение как на сто первом километре. Так называли места, куда ссылали тех, кто был неугоден в крупных городах. Например тот, у кого было какой-нибудь преступное прошлое, или какие-нибудь грехи перед руководством города.
Когда моего деда, уехавшего достаточно далеко от своего прошлого места жительства, всё же амнистировали по-настоящему, то тут же рядом появились желающие завербовать его обратно в Партию. Он ведь был партийным, когда его арестовали? Но кого это интересовало? Теперь же, Партия вновь вспомнила про паршивую овцу, которую можно было бы вернуть свои ряды. Но мой дед разочаровался в этих людях. Он знал о том, что все настоящие идейные члены Партии погибли во время войны. Ведь они шли первыми в бой. Закрывали своей грудью амбразуры дзотов, и бросались на гранату, чтобы спасти друзей и товарищей. Так что те, кто тогда выжил, по сути, к настоящей Партии не имели никакого отношения. В основном это были те, кто за время войны старательно в тылу делал себе карьеру. А фронтовиков старались быстро куда-нибудь выдавить. Потому что они мешали. Слишком принципиальными они были. Чтобы от него наконец-то отвязались все эти красавцы – агитаторы, он банально заявил им о том, что в Партию не пойдёт по причине того, что не достоин. Он действительно считал, что не достоин находиться среди той своры жадных хищников, которые старательно готовы были перегрызть друг другу глотки. Лишь бы подняться по одной ступеньке как можно выше.
Так он попал на Урал, в горы. Там было где затеряться. Хотя родня прекрасно знала о том, где он спрятался ото всех. Просто он уже ни на грош не доверял людям. Никому. Ведь даже тот самый парень, который когда-то спас его из лагеря, впоследствии захотел использовать моего деда, чтобы свести счёты со своим начальником. Только к тому времени всех политических амнистировали, и все его старания, а также и шантаж, были бессмысленны. А дед устроился в местный леспромхоз лесником, и так прожил всю свою жизнь. Хотя местные его боялись. Просто потому, что те браконьеры, которым хватало ума попытаться на его участке пошалить, банально исчезали. Насовсем. Как там он любил говорить? Закон – Тайга, прокурор – медведь? Кстати, один раз он и прокурора так наказал, который хотел поразвлечься, прикрывшись своими погонами. Но и он исчез. Да так, что и собаки по следам не нашли. Лесника пытались таскать на допросы, но ничего не помогло. Он стоял на своём намертво. Не видел… Не знаю… Всё! Пришлось его оставить в покое. А вот его участок после такой рекламы, старались обходить стороной все. А уж после того, как у него там упал вертолёт с какими-то шишками из столицы, это место вообще стало считаться проклятым. Как Бермудский треугольник.
По сути, дед Панкрат был мне двоюродным дедом. Своих детей у него не было. Да и я сам был скорее его правнуком от родного брата. Когда я осиротел, меня ещё маленьким семилетним ребёнком привезли к нему. Он жил в своей сторожке, и был довольно нелюдимым персонажем. Местные его все опасались. Кто-то называл его Ведуном.