Над кромкой воды. Марк Веро
«дружба окончена, не могу, мол, с тобой общаться, будут лишь чисто рабочие отношения у нас». Он весь побагровел, как клен осенний сейчас за окном, и демонстративно развернулся ко мне спиной. Разрыдался он, что ли, – я так и не понял. Тридцать шесть лет, а как мальчик взял и убежал. Вчера вечером же гуляю в соцсети, на окраинах, как обычно, не заходя в «Эко-общество» даже как гость; вижу – он идет! Ну и вырвалось у меня невольно это самое «дружба окончена». И в каком-то забытьи пошел спать. Утром, только на работе узнал, что система удалила его из «списка друзей», выполнив таким образом мое желание, и этот статус, естественно, как волна прошелся по всей компании. Почему все смотрели на меня как-то странно-боязливо, с оттенком грусти, узнал лишь к обеду. Вызывает меня начальник к себе на ковер. Оказывается: утром Томас был в суде, с суда пришли следователи, уже проводят опрос коллег, составляют отчет о нарушении гражданских отношений, его адвокат готовит иск о травле и публичном унижении Томаса, о том, что он понес тяжкую психологическую травму в связи с глумлением над его правом самовыражения, из-за чего вынужден будет взять оплачиваемый компанией недельный отпуск, съездить к папам в Швецию. Я врос в землю тут же, на том же месте. А под конец начальник вколотил последний гвоздь: «Мне плевать на ваши меньшевистские взгляды, на отношение к нашему сотруднику, но раз дело коснулось имиджа компании!.. как поведут себя наши партнеры, когда увидят, что у нас тут за скандалы разгораются? Одним словом, Стив, собирайте чемоданы!» И ушел упрашивать следователей не давать широкой огласки этому делу. Простоял там жутко долго (показалось, что не меньше часа), всё не веря, всё надеясь, что это – наваждение, и рассеется как дурной сон. Когда следователи вызвали меня в кабинет, только тогда понял, что это всё происходит наяву. А вчера был суд…
– Что же ты ничего не сказал? Может, мы бы что-то придумали? Родители знают? – выпалил брат очередью.
– Да нет, не знают еще. Начальник-таки сделал доброе дело: в ленту новостей скандал этот не попал. Но суд вынес ожидаемый приговор: изоляцию на месяц от жизни в сети и отстранение от работы в коллективе сроком до трех лет. Как «неблагонадежного работника». Это конец! Приговор занесен в мое альтер-эго, теперь ни одна компания, ни одна самая захудалая фирмочка не возьмет меня на работу с такой отметиной в профиле! Я в отчаянии, Клайв. Что же делать? Родителей без обеспечения вышвырнут за городские стены! Живи, как хочешь!
Клайв заерзал на стуле, то и дело посматривал на мигающие сигнальные датчики на боковой панели кресла, и с каждым словом брата впадая во все большее нетерпение. Вспышка любопытства судьбой брата погасла, замерев едва теплившимся угольком в груди.
– Всё это крайне печально, брат, но совсем некстати. Пора мне заступать на смену. Город ждать не может, пока мы будем думать о наших судьбах. Попробуй всё же устроиться – вдруг получится?
– А как же родители? – закричал спине брата Стив, но тот свернул за угол, и лишь далеким эхом, вкупе со скрежетом оживших механизмов и блоков, отозвались