Пташка. Ксения Скворцова
полные ведра, девушка склонилась над одним из них.
Из дрожащего зеркала на нее глядели насмешливые карие глаза. Гнеда не любила своего отражения. Ее лицо было слишком угловатым, глаза – недостаточно большими и слегка раскосыми, нос, напротив, казался чересчур велик, а уж темные волосы и брови напоминали ей и всем окружающим, что она чужачка. Но в это утро девушка на удивление нравилась себе. Да и румянец на щеках проступал даже через закопченную злым весенним солнцем кожу. Улыбнувшись смуглянке в ведре, Гнеда легонько шлепнула по воде ладонью, и ее образ разошелся колеблющимися кругами.
Вернувшись в дом, Гнеда как следует вымела печь и помогла Твердяте скинуть на под пять пухлых хлебов, которые хозяйка успела сотворить из кислого ноздреватого теста. Потом в четыре руки убрали избу, вычистили дресвой[17] полы и хорошенько выскребли стол ножами. Перетряхнули постели и завели квашню на вечерние пироги. До завтрака они успели еще расстелить на росной траве холсты, а когда проснулись малыши, их уже ждали на столе вчерашние щи с ржаным караваем. Пчелка удивленно приподняла бровь, увидев свою новую сестру, распоряжающуюся по дому, словно это она, Пчелка, была у нее в гостях.
Дети, и так почти не дичившиеся незнакомки, вскоре совсем освоились с ней, и не успела Гнеда оглянуться, как одни уже сидели у нее на коленях, а другие прыгали около, принося на похвальбу кто игрушку, кто глиняную свистульку. Старшему мальчику минуло десять, и он уже смотрел маленьким мужичком. Мать поручила ему важное дело – отнести пахарям горячее в поле, и он с многозначительным видом ждал, пока она приноравливала ему на плечо жердь с привязанными с обеих сторон горшочками.
День утекал как сквозь пальцы в заботах, которые Гнеда со странной радостью разделяла с Твердятой. Словно старалась наверстать все то, чего была лишена в сиротстве. В Перебродах девушка то и дело подвязывалась на разные дворы – где посидеть с малыми ребятами, где напрясть пряжи, где помочь с обмолотом, где прополоть, и уж обязательно проводила все лето на сенокосе и жатве. Но все это было приработком, службой для чужих людей, теперь же Гнеда впервые чувствовала себя дома, в семье.
Вернувшиеся с поля мужчины, уставшие и докрасна зацелованные жарким солнцем березозола[18], кажется, даже не заметили, что вчерашняя гостья ловко снует по дому, собирая на стол. Никто не удивился, когда, успев помочь Твердяте вымыть посуду, Гнеда принялась перед сном отмывать малышам пяточки в большом ушате. Пчелка же, глядя на подругу, решила не отставать и на следующее утро, к удивлению матери, тоже поднялась с третьими петухами.
Катбад пробыл в Завежье еще несколько дней, помогая пахать землю. Твердята никак не могла нарадоваться такому счастливому стечению обстоятельств и все приговаривала, что Небеса послали им Гнеду в добрый час. Но все же пришла пора Кузнецу возвращаться восвояси. Рано утром в назначенный срок он выдвинулся в путь, и девушка вышла проводить его до леса.
Нежданно-негаданно к ней опять вернулись былые
Дресва – мелкий щебень, крупный песок.
Березозол – одно из славянских названий апреля.