Хорошая компания. Синтия Д'Апри Суини
, когда Руби было пять, тринадцать лет назад. Долгие это были годы? Или пролетели незаметно? И то, и другое, как посмотреть. Флора проснулась с мыслями о фотографии, она знала, что та наверняка где-то в доме. Фотография переехала с дверцы уродливого коричневого холодильника в Гринвич-Вилледж на дверцу еще более уродливого коричневого холодильника в Лос-Анджелесе («Как получилось, что два человека на противоположных побережьях, в чьих домах нам в итоге приходится жить, выбрали коричневые холодильники?» – спрашивала она Джулиана), пока уродливый холодильник номер два однажды августовским утром не испустил дух, и они не заменили его новым, который был покрасивее, из нержавейки, и магниты на нем не держались. Флора перевесила фотографию на доску на маленькой застекленной солнечной веранде, которую они звали «кабинетом», но края снимка начали загибаться, и тогда она убрала его в ящик, подальше от безжалостного времени и неусыпного внимания калифорнийского солнца. Пару лет назад она разобрала ящик – как раз после того, как получила роль Леоны, игривой львицы в мультсериале «Гриффит», и «кабинет» превратился в «студию», место, где она могла при желании записывать озвучку дома. Куда она убрала все из ящика? Она бы никогда не выбросила фотографию, тем более эту.
– У нас разве уже нет кучи подарков для Руби? – спросил Джулиан, копаясь в своей прикроватной тумбочке; он хотел помочь, но только устраивал беспорядок. У дочери в тот вечер был выпускной в школе, и Флора хотела вставить фотографию в рамку и подарить ей. Милый сюрприз.
– Тут, наверное, можно много что выбросить, – сказала Флора, глядя на кучи хлама, который Джулиан вынимал из тумбочки и раскладывал по кровати: несколько пар очков для чтения, уже ненужные шнуры для компьютера, пустые пузырьки из-под аспирина, несколько потрепанных сценариев. Он, скорее всего, не обратит внимания на ее слова. За двадцать лет брака все границы были определены, как и все места, где ей позволялось проявлять свою тягу к порядку и куда она научилась не соваться.
– Эй! А вот это Руби пригодится. – Джулиан поднял внушительную пачку евро, свернутую трубочкой и скрепленную резинкой. В конце месяца Руби должна была ехать в Испанию с семьей своего парня, после чего они встретятся с Флорой и Джулианом на севере штата Нью-Йорк, в Стоунеме. В том самом доме с пропавшей фотографии, сделанной столько лет назад.
– Хорошо бы этим летом повторить тот снимок, – сказала Флора. – Если бы приехали Дэвид и Марго, можно было бы.
Джулиан бросил евро на Флорину сторону кровати, очень собой довольный. Три года назад, стоя перед пунктом обмена валюты в аэропорту Шарль-де-Голль, они спорили, менять ли евро обратно на доллары. Она ясно помнила. В терминале было немилосердно жарко из-за какой-то поломки кондиционера. Они, все трое, были неповоротливы и раздражительны после позволенных себе излишеств – сыр и багеты целыми днями, фуа-гра почти каждый вечер, круассаны, шоколад, вино. Пятнадцатилетняя Руби была не в настроении.
– Почему это я неблагодарная? Я просто сказала, что парижане слишком уж попахивают для тех, кто не может наладить кондиционер. Что такого?
Руби всегда плохо переносила жару, с самого детства. Когда она была маленькой, лето в Гринвич-Вилледж превращалось в кошмар. Руби ноет, хочет уйти с площадки, отказывается надевать панамку, ее бледные щеки краснеют, между плотненькими бедрами появляется зудящая сыпь.
– Можно на будущий год мы поедем в июле на пляж? Ну пожалуйста! Куда-нибудь, где есть кондиционер, куда-нибудь, где одежда не будет насквозь пропотевать к полудню? – Она подняла руку и сердито ткнула в пятно от пота под мышкой. – Блузке конец, мам. Она совсем новая, в Лос-Анджелесе такой силуэт не найдешь, и ей конец!
– Ладно, ладно, – Джулиан примирительно положил Руби руку на плечо. – Давайте поищем что-нибудь холодное попить.
В тот момент он подмигнул Флоре, дал знак, что они на одной стороне. Они оба слышали, насколько Руби повторяет за Марго. «Силуэт», «попахивают» – эти слова не из лексикона Руби.
То, что Руби любила – боготворила – лучшую подругу Флоры, было хорошо. И ничего удивительного в том, что Марго, у которой не было детей, и Руби, единственный ребенок, были не разлей вода. Испорченная блузка была подарком Марго, купили они ее в Шестом арондисмане, в маленьком бутике, в который Флора в жизни бы не зашла. Слишком дорогой. Слишком пугающий. У них с Марго накануне вечером был неприятный разговор за ужином в крошечном бистро, где все, похоже, немножко слишком напились и немножко слишком расшумелись. Марго и ее муж, Дэвид, забрали Руби на весь день, а потом явились, нагруженные покупками. У Руби горели глаза, настроение было отличное, и она в кои-то веки не жаловалась на жару.
– Слишком много всего, – сказала Флора, пока Руби открывала пакет за пакетом, демонстрируя добычу: очень прозрачную розовую блузку, пару белых гладиаторских сандалий, которые Флоре показались чудовищными, черный шарф от какого-то топового дизайнера, покрытый крохотными черепами, замшевую сумку с бахромой. – Это сейчас модно? – спросила Флора, проведя пальцами по коричневой замше.
– Мам, – ответила Руби. – Ну очевидно же.
Всё было потрясающее. Дорогое. Флора злилась на