Антропоцид. Игорь Строков
немного смекалки, я всё-таки смог погладить рубашку. Пришлось поторговаться с поварами за сотейник с кипятком, который и стал моим утюгом. Когда держал его в руке, думал о том, в каком же несправедливом мире мы живём. Капитализм умер – ну или впал в спячку – а для премиальных пассажиров, отгородившихся от нас толстой стеной, готовят нормальную еду, пока мы давимся кашицей, лишь отдалённо напоминающей что-то съедобное. Даже сотейники у нас для этой цели есть. Нет, я всё понимаю, на всех человеческой еды не хватит, но всё-таки неприятно осознавать себя кем-то второсортным. Люди всё равно не стали равны. И как будто бы даже наоборот: классовое неравенство лишь усилилось.
Зато теперь у меня глаженная рубашка.
Я стою у сто восемнадцатой каюты и мнусь. Стоит ли её сейчас тревожить? А чёрт с ним, будь что будет. Вдох, выдох – стучу в дверь. Но в ответ лишь ишина. И о чём я только думал? Может, она сейчас не в каюте или подключена к виртуальной реальности. Хотя, возможно, оно и к лучшему. Полгода назад Лиза потеряла сына. Ей, вероятно, надо побыть наедине с собой, а тут я кручусь вокруг неё со своими тараканами.
А всё зачем? А вот чёрт меня знает. Я ищу простого человеческого тепла, ищу контроля, ищу давно забытого чувства любви, в конце концов. Того трепетного чувства, которое я испытывал лет тридцать тому назад, когда приглашал девочку на свидание, когда впервые её целовал. Чувства, которое двадцать лет назад, казалось, вот-вот придёт на очередном свидании, при очередном поцелуе, но оно никак не хотело возвращаться в той же мере, в какой оно ощущалось в пятнадцать.
Я наивно хочу вернуть чувство, которое давно умерло во мне. И те простые привычные вещи, на которых держался мой душевный покой. Всё-таки я человек социальный, и самому по себе мне существовать некомфортно.
Какую же роль в уравнении моего счастья играет Лиза? Так ли важна она сама? Или я просто собираюсь использовать её? Да, безусловно, она красивая женщина, приятный собеседник, и она просто не может не нравиться. Но если всё, вроде как, искренне, то почему же я всё равно чувствую себя скотиной какой-то?
А Лиза всё не открывает. Ладно, пойду-ка я в каюту. Это была плохая идея.
Я уже было делаю шаг назад, как вдруг дверь каюты открывается.
– Костя? Что ты тут делаешь?
Она одета в дешёвый белый халат, похожий на банный – они входят в стандартный комплект одежды на корабле. Волосы Лизы растрёпаны, она не накрашена: явно никого не ждала. Красноту глаз особенно подчёркивает бледность лица. Неужели она только что плакала? Всё-таки я заявился невовремя, но теперь уже нельзя отступать.
– Прости, я… просто хотел пообщаться.
– А почему тогда убегаешь? – спрашивает Лиза с лёгкой хрипотцой в голосе.
– Ты долго не открывала. Подумал, что тебя нет дома, или ты в виртуальной реальности.
– Я же сказала: «Минуточку». Ты не слышал?
– Э-э… нет.
– Наверное, недостаточно громко. Эти двери очень глухие, – Лиза постукивает пальцем по косяку.
– Да, вероятно. Ты же не занята?
– О,