Золотые яблоки Солнца. Рэй Брэдбери
угадала! – рассмеялась Сеси. – А теперь одевайся.
Как чудесно было ощущать добротное платье, касавшееся этого роскошного тела! А затем услышать приветственный оклик за окном.
– Энн, Том вернулся!
– Скажи ему, чтобы подождал.
Энн вдруг села.
– Скажи, что ни на какие танцы я не пойду.
– Что? – спросила мать, стоявшая в дверях.
Сеси вновь сосредоточилась. Она расслабилась, покинув тело Энн лишь на миг, и едва не случилась беда. Ей слышен был далекий стук копыт и грохот повозки, катившейся по равнине в свете луны. Лишь на миг она пожелала отыскать Тома, побывать в его голове, узнать, что значит быть мужчиной двадцати двух лет в такую ночь, как эта. И она помчалась над вересковым полем, но теперь, как птица в клетке, метнулась назад и билась в голове Энн Лири.
– Скажи, чтобы он уходил!
– Энн! – Сеси вернулась, раскинула сеть своих мыслей.
Но Энн вырвала поводья.
– Нет, нет, ненавижу его!
Не стоило ей уходить, даже на миг. Мысли Сеси опутали руки девушки, затем ее сердце, ее голову – мягко, осторожно.
«Вставай!» – подумала она.
Энн встала.
«Надевай пальто!»
Энн надела пальто.
«Вперед!»
«Нет!» – подумала Энн Лири.
«Давай же!»
– Энн, – вмешалась мать, – хватит уже Тому тебя ждать. Выходи сейчас же, и давай без глупостей. Что на тебя нашло?
– Ничего, мама. Спокойной ночи. Мы вернемся поздно.
Энн и Сеси выбежали из дома навстречу весенней ночи.
Зала была полна порхающих голубей, тихо шелестевших перьями, павлинов, радужных глаз и огней. И в самом ее центре кружилась, кружилась, кружилась в танце Энн Лири.
– Ах, какой чудный вечер! – сказала Сеси.
– Ах, какой чудный вечер! – сказала Энн.
– Ты какая-то странная, – заметил Том.
Смутная музыка несла их, песня качала на волнах, и они плыли, погружаясь и всплывая вновь, хватая воздух, вдыхали, сжимая друг друга в объятиях, будто тонули, и вновь кружились вихрем, среди шепотов, вздохов, под звуки «Прекрасного Огайо».
Сеси подпевала. Слова срывались с распахнутых губ Энн.
– Да, я странная, – согласилась Сеси.
– Не такая, как обычно, – продолжил Том.
– Да, не в эту ночь.
– Ты не та Энн Лири, которую я знаю.
– Совсем, совсем не та, – шептала Сеси за много-много миль отсюда.
– Совсем не та, – двигались губы.
– Забавное у меня чувство, – проговорил Том.
– Что же такого забавного?
– Ты. – Он чуть отстранился в танце, пристально вглядываясь в ее пылающее лицо. – Что-то с твоими глазами, – заключил он. – Не могу понять.
– Ты меня видишь? – спросила Сеси.
– Часть тебя здесь, Энн, а другая – нет. – Том осторожно развернул ее, его лицо посуровело.
– Да.
– Почему ты пошла со мной?
– Я не хотела идти, – отвечала Энн.
– Тогда зачем?
– Что-то