Деяние Луны. Анна Осипова
настежь окно.
Костя любовался красотой её последних мгновений, замечая, как от каждого порыва огонь становится всё слабее.
Вдруг комната в последний раз ярко осветилась, будто солнечные блики заиграли на стекле, а затем погрузилась во мрак.
– Вот и всё.
Данила Орлов
Темнота никогда не была для него препятствием. Она лишь отбирала то, что прививали с детства, выпуская на свободу настоящую суть. Ту, что утробно рычала за запертой дверью, яростно царапая стенки убеждений и желая послать всё к чертям.
Она появлялась вместе с мерцающим светом луны, недоверчиво щуря алые глаза и навострив треугольные уши. Тесная каморка не могла сдержать буйный нрав и лишь раззадоривала голод, возбуждая насыщенным плетением запахов.
Сущность задрала морду и втянула воздух, распутывая клубок ароматов, выбирая долго, придирчиво, пробуя каждый оттенок на вкус, чтобы отыскать того, чья жертва будет достойна ночного светила, чей запах заставит пуститься по следу.
И вот, наконец, уткнувшись мордой в сугроб, она побежала вниз по склону, покрытому зарослями кустарника, желая углубиться в мрачный лес, где деревья кронами переплетались друг с другом, тёмной стеной вставая против света.
С каждым шагом прошлое становилось всё туманнее. Душа уже не помнила Данилу, в памяти остался лишь резкий звук задвигаемого засова, да лязг цепей. Ей хотелось лишь воспевать луну протяжным воем и пачкать кровью девственные снега, молясь той, что шепчет в ночи: " Дитя, моё проклятое дитя…"
Сегодня существо тоже будет играть.
Несколькими прыжками преодолев каменный завал, волк приземлился на обнажённый гранитный выступ, всматриваясь в волчью тропу. Та тянулась на сотни километров, петляя по лесным дебрям, упираясь то в озёра, то в болота, лишь мечеными деревьями обозначая путь. Порой попадались камни, и даже пни, использовалось всё, на чём можно было оставить свой запах, дабы всегда знать, кто из твоих собратьев прибегал сюда.
Навострив уши, зверь прислушался к звукам, доносящимся из мрака, и снова скользнул вниз между кудрявыми соснами, вдоль горного ручья, который весной обрушивался с края скалы двухметровым водопадом. Достигнув низменности, он укрылся под снежной шапкой ели и стал ждать, положив лобастую голову на широкие лапы, предвкушая радость встречи и агонию жертвы.
Стая появилась не скоро. Вспугнув находящееся на склоне стадо, они отбили от него двух маралов и теперь гнали к обрыву, не давая свернуть. Олени стремительно летели вниз, оставляя глубокие следы на снегу, взрыхливая землю копытами и расшвыривая комья грязи. Недавняя оттепель сменилась заморозками и тонкий лёд, коркой покрывший почву, совсем не способствовал бегу. Ноги то скользили, то проваливались в намёрзлый снег, царапая кожу. А волки подпирали, не давая вырваться. Любая попытка дёрнуть в сторону тут же пресекалась глухим рычанием и прыжком.
Благородный бык мчался вперёд, стараясь оторваться, игнорируя раны на толстом заду, куда при первой