Круги на воде. Ирина Корсаева
На уроке я достал тритона, он был таким беспомощным и весь в моей власти. Сначала я тыкал его ручкой, загородив ото всех ладошкой. Но вскоре эта игра наскучила. Я сунул тритона в рот, оставив его заднюю лапку наружу. Лапка мелко дрожала. Это трепыхание было приятным, в животе расползалось что-то теплое. Вдруг одна девочка повернулась ко мне и завизжала. Стали оборачиваться остальные, мне стало смешно. Но тут я увидел, как ко мне подходит учительница, небольшое усилие – и тритон проглочен. Потом меня выгнали с урока, отвели к директору, я там или молчал, или говорил, что ничего не было. Глядя по верх учительских голов, я пытался вызвать в себе ощущение трепыхания живой тритоновой лапки, испуг девочки и мои порывающиеся смешки, но учителя все время мне мешали.
Потом они велели передать матери, чтобы она пришла в школу. Я почти забыл об этом. Я силился вернуть то необычное ощущение, а оно все уплывало от меня.
Я услышал, как Ляля хлопнула входной дверью:
– Дебил.
Но я уже думал про кошку. Кошка была моей тайной. И моим верным способом почувствовать трепыхание.
Я, как обычно, сидел на подоконнике. Была зима, я скучал. Я не любил холод. И тут я увидел, как во дворе взрослые мальчишки засунули кошку в авоську, завязали ее ручки, а потом кидали в кошку камнями. Кошка сначала пыталась убежать, но авоська мешала ей, парни ногами снова толкали ее в центр круга между собой. Один мальчишка принес откуда-то метлу, и тыкал кошку ее прутьями, второй поджег какие-то тряпки и кидал их в деревянную помойку. Под общее ликование помойка разгоралась. Мальчишки продолжали мучить кошку. Когда кошка упала от очередного удара, тот, что сделал поджог, схватил ее за хвост и еще живую кинул в огонь. Остальные встали рядом, замолчали, и, не отрываясь, смотрели в огонь.
Они показались мне жрецами, я тоже замер и, не отрываясь, смотрел на мальчишек.
Потом кто-то из взрослых закричал, мальчишки бросились за угол. Я даже не узнал, кто они. Помойка осталась догорать.
Когда совсем стемнело, я взял ведро, пошел на помойку. Помойка смердела гарью. Труп кошки лежал сверху. Я достал его, отнес за короб. Кошка с одного бока покрылась коркой от сгоревшей шерсти, я потыкал ее палочкой. Брюхо лопнуло, оттуда полезли синюшно-розовые кишки. Они шевелились, как живые черви. Я застыл над замученной кошкой на корточках и почувствовал, как у меня в животе тоже зашевелился кто-то очень теплый. И это было приятно. Вкусно. Почти как с тритоном.
С тех пор, когда мне хотелось, чтобы в животе у меня шевелилось, я снова и снова представлял себе вываливающиеся из подпаленного брюха кошки розовых червей. С тритоном так не получилось.
2011. Анна Чернышова
Одним из самых важных документов в уголовном деле по убийству является протокол осмотра места происшествия. Почти все следы, которые потом будут использованы для доказательства причастности убийцы, обнаруживаются в ходе осмотра. Восполнить некачественный осмотр места происшествия практически невозможно.
Дело по факту убийства Зенкиной чем-то цепляло ее и не позволяло засунуть в кучу таких же безнадежных дел прошлых лет.
В этом деле осмотр деталями не блистал, две