Донские рассказы. Судьба человека. Они сражались за Родину. Михаил Шолохов
на свити нажився…
А ты – молоденький, тай ще не женився…
Мишка забыл про обиду, нанесенную ему ребятами, и засмеялся – оттого, что у отца рыжие усы затопорщились над губой, как сибирьки, из каких маманька веники вяжет, а под усами смешно шлепают губы и рот раскрыт круглой черной дыркой.
– Ты мне сейчас не мешай, Минька, – сказал отец, – я повозку буду чинить, а вечером спать ляжешь, и я тебе про войну все расскажу!
День растянулся, как длинная глухая дорога в степи. Солнце село, по станице прошел табун, улеглась пыль, и с почерневшего неба застенчиво глянула первая звездочка.
Мишку одолевает нетерпение, а мать, как нарочно, долго провозилась у коровы, долго цедила молоко, в погреб полезла и там прокопалась битый час. Мишка вьюном около нее крутился.
– Скоро вечерять будем?
– Успеешь, непоседа, оголодал!..
Но Мишка ни на шаг не отстает от нее: мать в погреб – и он за ней, мать на кухню – и он следом. Пиявкой присосался, за подол уцепился, волочится.
– Ма-а-амка!.. Ско-реича вечерять!..
– Да отвяжись ты, короста липучая!.. Жрать захотел – взял кусок и лопай!
А Мишка не унимается. Даже подзатыльник, схваченный от матери, и тот не помог.
За ужином кое-как наспех поглотал хлёбова и – опрометью в горницу. Далеко за сундук швырнул штанишки, с разбегу нырнул в постель под материно одеяло, сшитое из разноцветных лоскутьев. Притаился и ждет, когда придет батянька про войну рассказывать.
Дед на коленях стоит перед образами, шепчет молитвы, поклоны отстукивает. Приподнял Мишка голову: дед, трудно сгибая спину, пальцами левой руки в половицу упирается и лбом в пол – стук!.. А Мишка локтем в стену – бух!..
Дед опять пошепчет, пошепчет и поклон стукает. Мишка себе в стену бухает. Рассердился дед, повернулся к Мишке:
– Я тебе, окаянный, прости господи!.. Постучи у меня, я те стукну!
Быть бы драке, но в горницу вошел отец.
– Ты зачем же, Минька, тут лег? – спрашивает.
– Я с маманькой сплю.
Отец сел на кровать и молча начал крутить усы. Потом, подумав, сказал:
– А я тебе в горнице с дедом постелил…
– Я с дедом не ляжу!..
– Это почему ж?
– У него от усов табаком дюже воняет!
Отец опять покрутил усы и вздохнул:
– Нет, сынок, ты уж ложись с дедом…
Мишка натянул на голову одеяло и, выглядывая одним глазом, обиженно сказал:
– Вчерась ты, батянька, лег на моем месте и нынче… Ложись ты с дедом!
Сел на кровати и, обхватив руками отцову голову, прошептал:
– Ты ложись с дедом, а то маманька с тобой, должно быть, не будет спать! От тебя тоже табаком воняет!
– Ну ладно, ляжу с дедом, а про войну рассказывать не буду. – Отец поднялся и пошел в кухню.
– Батянька!
– Ну?
– Ложись уж тут… – вздыхая, сказал Мишка и встал. – А про войну расскажешь?
– Расскажу.
Дед лег к стенке, а Мишку положил с краю. Немного погодя пришел отец. Придвинул