Синдром пьяного сердца (сборник). Анатолий Приставкин
провинции, зубастый, тертый, пишущий, с ними было любопытно общаться. Вспомнили незабвенной памяти Константина Ивановича, который из своего заоблачного далека, наверное бы, порадовался, что болельщиков за судьбу России не поубавилось.
Надо сказать, что новая литературная поросль не только крепко работала пером, но и пила не хуже нас, разве что не было у них своего фирменного напитка «шерман-бренди», а была мутноватая, домашнего изготовления виноградная водка, чача, купленная с рук, из-под полы, на здешнем грязном базарчике.
А потом был прощальный вечер, разъезд, и молодые таланты так же дружно кого-то поколотили за бездарность, но более за стукачество, которое на нашей любимой сторонке, как видно, тоже из категорий вечных.
Шерман же не то чтобы порицал такие действия, но и не одобрял их, как, впрочем, и шумных компаний; рядом с горластыми семинаристами он показался мне на удивление тихим, почти благостным. Вина не пил, а более посиживал, вслушиваясь в бурные споры, и вдруг, в самый разгар застолий, засыпал.
Мы разъехались, прошли годы, и однажды раздался звонок из Сургута. Я услышал хрипловатый голос Шермана, он кричал в трубку: «Объясни, пожалуйста, что там у вас происходит? – И далее уже негромко, но так тоскливо, что за сердце взяло: – А что с нами со всеми будет?»
Времена наступали и впрямь крутые, шел девяносто первый год, и никто не мог бы тогда сказать, что же с нами со всеми будет.
Впрочем, как и ныне… И как всегда.
Но я сейчас о Шермане. Ведь спрашивал-то не какой-нибудь Алексей П., судьба которого зависела от расположения звезд высшего руководства, спрашивал тот самый Шерман, который не посчитал за дерзость плыть всю жизнь «Под стальным парусом»… Бузотер и бунтарь… Время которого, судя по всему, только наступало.
И в пору спросить: был ли Шерман, может, его и не было?!
Был, был Шерман.
Поэтому и рассказываю.
А исчез он из жизни незаметно, ни одна газетка не упомянула о его кончине. Да и я, каюсь, узнал об этом из последних, где-то на улице, на ходу, от малознакомого человека… Что вот-де Ананьев… Ну, который Шерман… умер… От чего? Право, не знаю. Может, от сердца? Он ведь вон как пил!..
От сердца… Может быть. Не от пьянства. Его сердце стучало сильней, чем у нас, оно работало на износ.
А до меня дошли шуточные стихи, которые он посвятил сам себе в день рождения… И можно узнать по ним старого Шермана, хотя сам себя он прозывает Ананьевым, видимо, привык:
Волосы выцвели, яйца висят,
Женьке Ананьеву – уже шестьдесят…
Я по-аптекарски накапал себе в импровизированную рюмочку-колпачок, куда и помещалось-то от силы граммов десять коньяку, Шерман бы посмеялся над такой дозой, и, не чокаясь, опрокинул в себя, произнеся: «Уж извини, не нашлось ничего покруче, схожего с твоей адской смесью».
Но если ТО, во ЧТО нам так хочется верить, существует, хоть все мы малость безбожники, надеюсь, ты как раз ТАМ, где тебе хорошо, и уже нашел себе уютный столик в компании, скажем, с Константином Ивановичем, чтобы всласть,