Сталинизм. Книга 1. Без царя в голове. Александр Афанасьев
свойство русской интеллигенции, выработанное ее печальной историей, свойство, за которое должна ответить и наша историческая власть, калечившая русскую жизнь и роковым образом толкавшая интеллигенцию исключительно на борьбу против политического и экономического гнета, привело к тому, что в сознании русской интеллигенции европейские философские учения воспринимались в искаженном виде, приспособлялись к специфически интеллигентским интересам, а значительнейшие явления философской мысли совсем игнорировались. Искажен и к домашним условиям приспособлен был у нас и научный позитивизм, и экономический материализм, и эмпириокритицизм, и неокантианство, и ницшеанство.
Н. А. Бердяев. Философская истина и интеллигентская правда.
3. Стойкая психология подполья, склонность к преступному и безответственному поведению, пренебрежение законными средствами в угоду более эффективным незаконным, пусть даже и насильственным.
Помимо прочего это сделало возможность прихода к политической власти людей, сидевших даже не по политическим, а по уголовным статьям. У общества не было, да и сейчас в общем то нет стойкого иммунитета к уголовникам и уголовщине. Можно сказать, что раз уголовник, раз сидел – может, за правду, за народ пострадал. И это примут – не все, но большинство. Российское общество вообще отличается нездоровой толерантностью ко всему уголовному, не отторжением, а принятием уголовщины как варианта нормы.
Изменились только статьи. До революции – героями общества были те кто сидел по террористическим статьям – но оправдывались и эксы (грабители, разбойники, бандиты). После Сталина – массовая посадка людей в ГУЛАГ по надуманным обвинениям обесценила отрицательную социальную ценность судимости вообще. Как можно делать изгоем сидевшего человека при таком количестве отсидевших явно невиновных?
Характер русской интеллигенции вообще складывался под влиянием двух основных факторов, внешнего и внутреннего. Первым было непрерывное и беспощадное давление полицейского пресса, способное расплющить, совершенно уничтожить более слабую духом группу, и то, что она сохранила жизнь и энергию и под этим прессом, свидетельствует, во всяком случае, о совершенно исключительном ее мужестве и жизнеспособности. Изолированность от жизни, в которую ставила интеллигенцию вся атмосфера старого режима, усиливала черты "подпольной" психологии, и без того свойственные ее духовному облику, замораживало ее духовно, поддерживай и до известной степени оправдывая ее политический моноидеизм ("Ганнибалову клятву" борьбы с самодержавием) и затрудняя для нее возможность нормального духовного развития. Более благоприятная, внешняя обстановка для этого развития создается только теперь, и в этом, во всяком случае, нельзя не видеть духовного приобретения освободительного движения. Вторым, внутренним фактором, определяющим характер нашей интеллигенции, является ее особое мировоззрение и связанный с ним ее духовный склад. Характеристике, и