Солнце в ежевичнике. Стася Холод
свойствах растений и древесной коры – знания, которые нынешние гомеопаты пытаются выведать у природы по капле, по крупице. Она же владела ими в совершенстве и могла вылечить любую хворь. Зельда не гналась за наживой и, безотказно помогая всем страждущим, оставалась бедна. Когда её обвинили в колдовстве и взяли под стражу, окрестности Уилбертона сковал ледяной страх.
Подробности дознания просачивались сквозь каменные стены полуподвала на Бишоп-стрит и растекались и по городским улицам, и по просёлочным дорогам и шёпотом передавались из уст в уста. Покладистая и мягкосердечная в обыденной жизни, Зельда проявила необыкновенную стойкость, но доказать свою невиновность ей не удалось. Все знали: за одним арестом должна, как обычно, последовать череда других. От Зельды тоже требовали, чтобы она назвала сообщников, которые вместе с ней летали на шабаш, и то мужество, с каким пожилая женщина отказалась оговаривать соседей и знакомых, потрясло старшеклассника из Хэйвуд-корта. Он сказал: «Не я буду, если не вытащу эту старуху из темницы», – и друзья вызвались ему помочь. Они решили устроить Зельде побег. До казни оставалось двое суток. Ну ничего, они успеют раздобыть всё необходимое и надлежащим образом подготовиться…
…Это была душная безветренная ночь. Луна обрела зловещий красноватый оттенок, а на ярмарочной площади для Зельды уже сложили костёр. Она же коротала время в каменном мешке, где даже в июльскую жару стоял промозглый холод, а на стенах проступали капли воды, как слёзы по обречённым. Где оно, её родное приволье, такое близкое и такое далёкое, разнотравье лугов, запах цветов, младенческие глаза приоткрывшихся бутонов, жадный кровоток стеблей и седые бороды корневищ? Они бы принесли ей избавленье. Милые рощи и пролески, поляны и овраги! Если бы ей позволили провести эту ночь там, она бы успела к утру приготовить своё последнее снадобье – ядовитый отвар для себя.
Между тем в спящий город вошла вереница из трёх прокажённых нищих, одетых в лохмотья. Их изъеденные болезнью лица скрывали капюшоны. Попадись им на пути кто-нибудь из припозднившихся гуляк, он, разом протрезвев, бросился бы наутёк. Немощные бродяги свернули в захламлённый переулок и, скинув с себя тряпьё, превратились в рогатых бестий. Мальчишки заведомо вымазались приречной илистой грязью, а из веток и блестящей бумаги смастерили рога. Перепугав до смерти начальника стражи, они сняли с его пояса связку ключей, одного стражника оглушили, а другой… другой, опасаясь за свою жизнь, сам им сказал, где находится камера Зельды, но поутру не стал об этом распространяться. Наверное, они представляли собой странное зрелище – пожилая крестьянская женщина и трое школьников, со всех ног бегущие через луг. Когда самое страшное было позади и они выбрались по заросшей чертополохом насыпи на проезжий тракт, ребята сказали:
– Ну вы и быстрая! Мы беспокоились, как бы вы не обессилили на полпути, а в результате едва за вами поспевали, – на что Зельда ответила, что и сама не ожидала от