Секундант одиннадцатого. Хаим Владимирович Калин
защиту – кстати, собственно, надобность какая? – но и сохранять полную конфиденциальность того, что за последнее время с вами произошло. В противном случае все скелеты из вашего шкафа будут вытряхнуты, что, впрочем, вы знаете и сами. Личностный же портрет вашей персоны, который мне был поручен для верификации, я подтверждаю. Это все».
Здесь Алекс постиг, окончательно и бесповоротно, что попал в переплет, у которого нет признаков, параметров и временных границ. Есть только имя: черная дыра. Полин, ментальный кашалот, хамелеон и Deep Junior разом – пока ее единственная, мимолетного фрагмента инкарнация.
Глава 2
Израиль, сентябрь 2018 г.
Истекала неделя со дня, когда Алекс вернулся домой, впервые покинув европейский лубок без всяких сожалений. Нет, символ благоденствия и всяческого плодородия не утерял свой шарм. Ему просто всего расхотелось; привычные помыслы спеленала мгла, точно в его мирке навсегда закатилось солнце. При всем том инстинкт самосохранения работал.
Еще в Тонон-ле-бен, расставшись с Полин, он трезво разобрал образовавшийся расклад, как ему казалось, очевидных контуров не имевший. Оттого мысль плодила только пути отхода – в некую герметику, которой в дне нынешнем, узурпированном коммуникациями и числовыми технологиями, днем с огнем не найти.
Поначалу его привлек вариант залечь на дно у украинских (по линии отца) родственников-селян из сумской глубинки, связь с которыми оборвалась полтора поколения назад… Между тем годом ранее, перешерстив интернет, он обнаружил следы только одного из них, и нечто укололо, говоря, что с остальными, быть может, в этом мире уже не пересечься. К тому же, восстановись даже родственный контакт, заякориться инопланетянину в сельском краю, дышащем сплетнями и досужим – сомнительное убежище. Более того, рывок обретал смысл лишь в случае тайного, нерегистрируемого пересечения границы. Жаль, к Саакашвили, сев на хвост, не присоединился…
Далее он рассмотрел идею затеряться в подполье израильского криминала, от которого был безнадежно далек, но с которым в рамках своей прежней занятости соприкасался. Более того, слыл у некоторых активистов местной преступности полезным консультантом за зоркий, неизбитый взгляд на порядок вещей. Но коль скоро у той публики кодекс понятий нивелировался национальной бедой – природной тягой всех на всех стучать, то куда разумнее было отдать себя «на поруки» государства, институции архаичной, ненадежной, но все же под прожектором общественного контроля.
При этом предостережение Полин – не рыпаться к домашним силовикам за защитой – было излишним. Впрямь, оградить от кого? Мании преследования, одолевшей автора трех шпионских романов? Ведь рутина полицейского надзора и без того перенаселена параноиками…
Между тем предметные шансы ускользнуть от силы, объявившей Алексу войну, существовали. Одно из убежищ рукой подать – сектор Газа, в получасе езды. Другое – в трех с половиной часах лёта, ну